Мы зашли в супермаркет, где тихо играла музыка Dido, вкусно пахло продуктами и царило утреннее спокойствие, далекое от моего положения, но такое нужное мне сейчас.
Взяв тележку для покупок, я первым делом отправился в отдел, где продавалось мясо. Только хорошим куском говядины можно было утолить мой голод. Тим все время крутился рядом. Погрузив в тележку мясо, я прошел в другой отдел.
— Знаешь, о чем я все время думаю, Марк? Это очень важно, — начал Тим. — Помнишь, подростком тебе довелось пережить сильный эмоциональный кризис. Ты сам рассказывал, что твоим родителям пришлось обращаться за помощью к психиатру…
— И какое это имеет отношение ко вчерашним перестрелкам и Вольскому? Я не спятил, Тим, — вскипел я. — Это все действительно происходит, ты сам в этом убедился. И ты знаешь только лучшую часть всего кошмара. Я же стал свидетелем того, о чем мечтаю забыть. Может вчера в клубе «Валахия» я и усомнился в этом, но я в своем уме.
— Знаю. Я едва удержал содержимое желудка на своем месте в первые мгновения, когда оказался в подъезде Марининого дома. Я понимаю, каково тебе, всё это случилось при тебе. Я не говорю, что ты спятил, я хочу, чтобы ты не потерял ясность рассудка на фоне всего этого криминала. Ты ведь понимаешь, что наемница, спасшая тебя, опасная преступница?
Я остановил его жестом:
— Тим, ты даже понятия не имеешь, о чем говоришь. Ты и близко представить не можешь.
Если бы мне кто-то рассказал о том, что видел в клубе «Валахия» вчера, видел их, этих существ, собственными глазами, я представляю, что подумал бы об этом человеке.
Мое отражение в холодильнике для напитков с отчаяньем посмотрело на меня.
— Черт! Тим, если вдруг мне и сорвало крышу, то в любом случае мне реально угрожает опасность.
— Слушай, я не то хотел сказать, — он похлопал меня по плечу. — Для начала тебе нужно выпить, — он достал из холодильника четыре бутылки пива и положил их в тележку. — Это за мой счет. Ты главное знай, ты не один. Мы во всем разберемся. Будь это самоубийство Вольского, статья чокнутого профессора или твоя бесстрашная спасительница, жестоко грохнувшая уже нескольких людей. Я не какой-нибудь ублюдок, можешь на меня рассчитывать.
Мы подошли к кассе. Молодая блондинка-кассирша быстро покидала продукты в пакет и назвала сумму. Тим проворно выложил деньги за пиво, а я расплатился за все остальное.
— Странно, что ты не потерял кошелек за эту ночь, — весело проговорил Тим, когда я складывал сдачу.
— Я удивляюсь, как я что другое не потерял за эту ночь, — отозвался я, имея ввиду свою голову.
Девушка вытаращилась на меня, едва сдерживая смех.
— Он не то имел ввиду. Девушка, какие у вас грязные мысли, — укоризненно произнес Тим.
Мы направились к выходу. Тим начал рассуждать:
— Если эти фальшивые фсбшники такие могущественные, почему они не могут схватить тебя, купить всех свидетелей, выдать легавым ложные улики и представить свою официальную версию правды. Почему все не так? Где же они?
— Я не знаю, может, и их возможности не безграничны.
Тим остановился, когда мы вышли на улицу, и тихо проговорил:
— А ты не думаешь, что они от тебя отстали?
— Передумали, да? — с иронией спросил я.
— Я серьезно. Может у них появились дела поважнее тебя.
— Откуда мне знать. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — я поморщился от боли потому, что взял пакет в руку, за плечо которой Катрина трепала меня вчера.
— А тебе к врачу, случайно, не нужно? — заметив это, спросил Тим. — Выглядишь ты хреново.
Я двинулся вперед.
— Не удивлен.
По пути домой Тим молчал, лишь изредка потягивая пиво. Как и я. Наверное, нам не давала покоя одна и та же мысль. Он прав. Где же они? Международная охранная организация не могла дать сбой. Ведь они знают, где я живу. Они не поленятся перепроверить все несколько раз ради того, чтобы все было сделано точно. Они наблюдали за подъездом Вольского, не зная, чего ждут. А насчет меня они уверены. Почему же до сих пор не появился их серый BMW? Сейчас даже Катрина им не помеха. Уверен, им известно насколько наемница беззащитна днем. Если бы они избавились от нее, можно считать, я у них в руках.
И тут я все понял.
Я им нужен не больше самой Катрины. Они все время наблюдали. Они проворачивают операцию прямо сейчас. Как же до меня раньше не дошло! Когда я вернусь, Катрина будет мертва, одеяла сброшены с окон, и меня будут ждать.
И в любом случае, я опоздаю.
Мы приближались к моему дому. Я зашагал быстрее.
Вдруг Катрина еще жива. Я не могу ее бросить хотя бы потому, что только она ответит на вопросы, появившиеся у меня.
— Тим, давай, езжай домой, — скомандовал я.
— Почему? В чем дело? — он начал озираться. — Ты что-то заметил?
— Тим! — многозначительно посмотрев ему в глаза, процедил я. — Это мои проблемы, и то, как я их буду решать — это мое дело. В полицию ни в коем случае не звони. Ничего не предпринимай. Компьютер пусть побудет у тебя какое-то время. Поезжай с женой к ее родственникам на недельку. На работу не ходи ни сегодня ни…
— Друг, я…
— Не перебивай, у меня нет времени! Даже не пытайся выйти со мной на контакт. Нигде не светись. Я это говорю не из-за того, что беспокоюсь о тебе или о твоей жене, а потому, что знаю: если они найдут и начнут тебя шантажировать, ты выдашь меня. Поэтому я не буду посвящать тебя в свои планы. А теперь уматывай!
Тим серьезно смотрел на меня. Потом покивал.
— Ладно. Ты прав. Если бы не Юля… я бы остался, — он похлопал меня по плечу. — Удачи, брат!
Он пошел к машине, потом развернулся и окликнул меня:
— Марк!
Я повернулся к нему. Вопросительно кивнул.
— Так как же зовут твою наемницу? — спросил Тим.
Ах ты чертов ублюдок…
Не знаю, что выражали мои глаза. Наверное, сначала я и виду не подал, но внутри меня вскипели ненависть и разочарование. Подонок смог меня убедить, что руки у него чисты. Но это была подлая ложь. Сукин сын замазан похлеще, чем я думал. Оперативники хотели купить информацию о Катрине у Юрия. Но не вышло. Тогда они подослали Тима. Чтобы тот вызнал, как ее зовут. Чертов ублюдок.
Тим, как ни в чем не бывало, стоял и с добродушным видом ждал ответа. Причем спокойный, уверенный, что он получит то, за чем его послали. Его ни капли не мучила совесть. Семь лет… Тим. Гребанных семь лет дружбы.
Я пожал плечами, испытывающе глядя на подонка и щурясь от солнца, выглянувшего из-за тучи.
— Не знаю, Тим, — просто сказал я, достаточно сухо, но в то же время с какой-то неестественной легкостью в голосе. — Думаешь, она сказала бы мне? Я не знаю ее имени.
