— Что теперь? — глухо спросил я, подняв голову. — С моим другом вроде бы все в порядке. Я не знаю, о каком числе все время идет речь. Можешь ничего не рассказывать, если считаешь нужным, мне уже все равно. Ответь только, что теперь?
Взгляд девушки переменился.
— Теперь… Поскольку запереть тебя здесь не представляется возможным, мне придется взять тебя с собой, а ты пока подумай, кто может вывести нас на число начала. Сообразишь, может быть, останешься жив, а нет… ну тогда поглядим.
— Куда мы отправимся? — спросил я, понимая, что никогда не соображу, кто знает, где это роковое число.
Катрина поднялась над столом, подхватила рукой свой плащ и остро взглянула на меня сверху вниз.
— Ты же хотел узнать, кто я, — напомнила она, оперевшись больной рукой на стол и придвинувшись ко мне так, что ее губы почти коснулись моей щеки. Она прошептала мне на ухо: — Мы едем в ад.
Глава 8. Мизкреация[1]
— В каком смысле, в ад? — глухо спросил я, отодвинувшись от нее и заглянув в неподвижное серьезное лицо, в холодные синие глаза.
Она усмехнулась, оголив белоснежные зубы, и вышла из кухни.
— Переоденься во что-нибудь более нарядное, — бросила она уходя.
Я отчетливо ощущал опасность предстоящего путешествия. Что может являться адом для наемницы, которая хладнокровно разносит вдребезги человеческие головы? Что за место меня ожидает, если я уже чувствую себя словно в аду?
Подхватил с пола сумку и ушел в спальню, плотно закрыв за собой дверь. Бросил сумку на кровать, достал из нее вещи. Их оказалось не так уж и много: серые джинсы, футболки, белая рубашка, черная майка с длинным рукавом, бритва, старый, но в отличном состоянии фотоаппарат «Nikon» и две неиспользованные пленки по 36 кадров.
После того, что я увидел в кухне, мне хотелось использовать каждую, хотя бы самую незначительную, возможность оградиться от Катрины. Пока она застегивала на бедрах ремень с креплениями для оружия, зашел в ванную, чтобы вытереть мокрые волосы и закрыл дверь на щеколду. Моя гостья сказала, чтобы я оделся понаряднее, белая рубашка поверх черной майки сойдет. Снял мокрую холодную куртку и футболку, от сырости так и прилипавшую к телу. Умылся. Теплая вода из крана казалась горячей и колола ладони.
Глаза в зеркале отчаянно прятали страх, глядя из-под мокрых ресниц, но я знал, что страх все равно ворошился в глубине, позади расширенных черных зрачков.
— Соберись! — тихо сказал я своему отражению. Голос прозвучал ровно и довольно уверенно, но этого все равно не хватило, чтобы спокойствие проникло в мое сознание и изгнало оттуда ненужные эмоции.
Достал полотенце из шкафчика, набросил на голову, затем затолкал в стиральную машину мокрую футболку и полотенце.
Заколебался, открывая щеколду. Все инстинкты кричали мне оставаться здесь и не выходить из ванной. Здесь, в этой комнатке в полном одиночестве я нахожусь в безопасности, но страх и паника были не менее серьезными моими врагами, которых я должен избегать. Они затуманивают разум, а в то место, куда мы отправляемся, лучше ехать с чистым рассудком, потому что Катрина сказала, что мы едем в ад, и не важно является ли это место настоящим адом, главное, что она его так назвала. И чем раньше я столкнусь лицом к лицу с тем, что меня сегодня ждет, тем быстрее все закончится. И, надеюсь, завтрашний день будет похож на реальность, а не на кошмар.
Медленно открыл дверь и посмотрел в коридор. Ее не было видно.
Зашел в спальню и переоделся.
Когда вышел, наемница ждала меня возле входной двери. Она сняла с двери цепочку. Мы вышли в подъезд.
— А как мы закроем дверь? Ведь ты ее сломала и…
— У тебя в квартире есть что-нибудь ценное? — перебила меня Катрина.
— Нет, но…
Словно и ожидая этого ответа, ничего не сказав, Катрина начала стремительно спускаться по ступенькам вниз. Бросив тоскливый взгляд на коридор собственной квартиры, я притворил входную дверь, притянул ее на себя посильнее и последовал за Катриной. Я накинул на голову капюшон и вслед за быстро движущейся фигурой девушки вышел под дождь.
К полуночи ветер стал холоднее, черные лужи в палисаднике растекались все шире. Наемница коротко обернулась посмотреть, иду ли я за ней. Завела машину, и мы тронулись. Набрав скорость, Форд-Мустанг неожиданно резко затормозил, Катрина вывернула руль влево, и машина оказалась уже на встречной полосе.
Глаза Катрины перебегали с одного предмета за стеклом на другой, наверное, ее что-то беспокоило. Но я мог об этом лишь догадываться. Ее лицо оставалось бесстрастным, и своими мягкими застывшими чертами напоминало лицо восковой фигуры. Я отвернулся к боковому окну, Катрина заметила, что я засмотрелся на нее, и ей это явно не нравилось.
Форд-Мустанг направлялся в центр города. В салон постепенно начинали вплывать огни от неоновых вывесок на улице. Мы промчались на большой скорости мимо патрульной машины, возле которой под навесом торгового ларька стояли двое патрульных. Перекрестки проносились мимо, оставив патрульных далеко позади. Мы снова неслись по пустынным улицам. В такую погоду люди на тротуарах редко попадались на глаза. Но впереди в свете фар появлялся силуэт человека прямо на дороге. Человек в дождевике протягивал перед собой ладонь, жестом останавливая нас.
Катрина нажала на педаль тормоза. Форд-Мустанг послушно затормозил. Звук мотора в салоне стих, и теперь можно было услышать мерный шорох дворников. Человек в дождевике вышел из света фар и темной фигурой на фоне яркой вывески кинотеатра двигался к дверце водителя. Чуть впереди нашего автомобиля стояла еще одна припаркованная патрульная машина. В ее салоне загорелся слабый оранжевый огонек сигареты второго патрульного, который, очевидно, повернул голову в нашу сторону. Раздался стук в окно со стороны Катрины. Она опустила стекло, и в машину хлынул прохладный ноябрьский воздух.
— Мы очень торопимся, лейтенант, — недовольно и сухо сказала Катрина, жестко глядя на того.
Он наклонился к ней в открытое окно, осмотрел салон, задержал взгляд на мне, потом снова перевел глаза на Катрину, любуясь роскошной женской красотой.
— Я вижу, что торопитесь, — врастяжечку проговорил он, лениво оторвав глаза от Катрины и вновь обведя салон глазами. Снова его взгляд остановился на мне и снова перескочил на Катрину. — Сообщили нам про вас с предыдущего поста… — на его лице появилась противная ухмылка. — Вы знаете, что ехали со скоростью свыше ста тридцати километров в час? Машина ваша? И что там такое в сумочке на заднем сиденье, а?
— Позови старшего! Быстро! — приказала Катрина.
— А зачем это вам? Права и техпаспорт имеются?
— Я сказала, — процедила Катрина, — позови старшего, твою мать, пока я тебе нос не отгрызла! ЖИВЕЙ!
Не знаю, какие перемены увидел в Катрине лейтенант, но его лицо исказили одна за другой гримасы недоумения, затем испуга и чувства унижения. Он поспешно кивнул и стремительно направился к своей машине. Подбежав, лейтенант распахнул дверцу патрульной машины и теперь, судорожно сотрясая руками, рассказывал что-то курящему в салоне человеку.
