Она это сделает.
Я кивнул.
— Думаю, нет.
— Хорошо, — сухо сказала брюнетка.
Я устало отвернулся к окну. С правой стороны улицы за деревьями показалось белое кирпичное здание госпиталя. Мы почти приехали. И меня ждал ответ на вопрос, который мучил меня с самого ее появления в том подъезде: что будет дальше?
Машина остановилась возле моего дома. Девушка заглушила мотор и повернулась ко мне.
— Ну, пойдем, покажешь мне свою скромную обитель, — сказала она хищно, отчего мне стало не по себе. Неужели мой сон повторится наяву?
[1] Ганс Альбрехт Бете — американский физик-теоретик, родом из Германии, лауреат Нобелевской премии 1967 года за исследования в астрофизике. После уничтожения Хиросимы и Нагасаки был в числе тех, кто сознавал свою ответственность за катастрофу.
Глава 7. Так далеко от жизни
Женщина — единственный сосуд, который нам остается наполнять нашей тоской по идеалу
Иоганн Вольфганг Гёте
Она легким движением ноги выбила дверь в мою квартиру. Дверь чудом удержалась на петлях, а замок вместе с щепками и обломками дверной рамы с шумом упал на пол. Брюнетка забросила в квартиру свою сумку из багажника Мустанга, в которой, судя по грохоту с которым та упала, лежало оружие.
— Ты выбила мою дверь!
— Верно. Ты позволишь? — учтиво спросила она.
Девушка шагнула в разбитый проем и осмотрелась в квартире.
Я попытался закрыть дверь, но она все время открывалась, и мне пришлось закрыть ее на цепочку. Отстав от наличника на несколько сантиметров, дверь больше не открывалась. Я кинул свою сумку с вещами рядом с сумкой моей гостьи.
В кухне возле окна стояла моя спасительница и смотрела на пустынную улицу. Убедившись в том, что слежки нет, она развернулась ко мне:
— На ближайшие сутки мы здесь в безопасности, — будничным тоном сообщила она.
— Почему только на эти сутки? — с тревогой спросил я.
— Руководителям людей, которые пытались вытянуть из тебя информацию об открытии, уже известно, что исполнители провалились. По роду своей деятельности я хорошо знакома с принципами их работы. Когда погибают исполнители, не закончив свое задание, оперативная группа появляется для уничтожения убийц исполнителей сразу после их гибели, и берет на себя вторую функцию — они должны с этого момента завершить работу исполнителей. Тот человек, которого ты называешь Стромниловым, звонил куратору и передал основную информацию, необходимую для инициации оперативных мер. В их организации с нагромождением занавесов и тайн предписано, что оперативники не знают, чем занимаются исполнители до того момента, пока не станут нужны. Оперативники — их страховка, к которой, как свидетельствует история, они прибегают крайне редко.
Она начала рыться в ящиках кухонной стенки.
— Откуда тебе все это известно? На кого работали эти исполнители? — спросил я, не обращая внимания на ее действия, и потянулся к выключателю, чтобы включить свет.
— Нет! — строго сказала она. — Не включай свет! Мне подходит и полумрак.
— Да здесь такая лампа, что как раз будет полумрак.
— Все равно!
— Хорошо, — сказал я, пытаясь придать своему голосу твердость, присущую доверию. — Ты босс.
Это нисколько не смягчило ее взгляда, обращенного ко мне. Я решил сменить тему:
— А что ты ищешь?
Она глянула на кухонную стенку, потом снова на меня.
— Мне нужны ножницы или плоскогубцы, — сказала она, снимая свой плащ. — Есть что-нибудь из этого?
— Да, сейчас.
Я взял стул и вышел с ним в коридор. Забрался на стул возле входа в кухню и открыл дверцы антресоли. Внутри было пыльно и темно. Осторожно нащупал коробку с инструментами и отрыл среди разного хлама старый пинцет, который давным-давно использовал для того, чтобы подпаять плату в магнитофоне. Я спустился и зашел в кухню, где возле стола, на котором поблескивал ее плащ, в голубоватом свете окна стояла девушка.
Теперь плащ не скрывал строгой черной блузки без рукавов и с рядом металлических пуговиц, тянущимся от плеча к узкой талии. В одном из ее открытых белых изящных плечиков неприятно темнела черная кровоточащая рана. Я промыл пинцет под водой из крана и вложил его в руку девушки, которую она протянула мне.
— Ты собираешься достать пулю? — уточнил я.
Она взглянула на меня, оторвав глаза от своего плеча.
— Да, — напряженно ответила она.
— Нужно продезинфицировать рану и инструмент.
— Что? — она с сомнением посмотрела на меня. — Мне это не нужно.
— Давай я достану пулю.
— Нет.
— Ты это будешь делать левой рукой. Тебе, наверное, будет неудобно. А у меня отец хирург. Возможно, хоть что-то да умею.
Брюнетка какое-то время молча смотрела на меня, потом протянула мне пинцет.
— Я постараюсь не больно, — сказал я, без особой уверенности принимая пинцет.
— Мне все равно. Просто достань эту чертову пулю.
— Хорошо, — я приободряюще улыбнулся, — нужно развернуться к свету.
Она прокрутилась на одном месте, переступив с ноги на ногу.
— И еще… — напряженно присмотревшись к ране, сказал я, — подойди поближе к окну.
Она сделала шаг. Я стал близко напротив нее, так, чтобы моя тень не падала на нее.
Чувствуя груз ответственности, нерешительно вздохнул и насторожено заглянул ей в глаза.
— Готова? — спросил, сам не готовый к тому, что собираюсь сделать.
Девушка коротко кивнула.
Левой рукой я взял ее за плечо, а правую, в которой был пинцет, поднес к ране, и только сейчас понял, какое нелегкое дело добровольно взял на себя. Разглядев получше взрытые приподнятые края кожи, обрамляющие окровавленные рваные ткани внутри раны, я понял, что зря вызвался помогать.
Спустя секунду я тихо спросил, чтобы занять не только ее мысли, но и свои:
— Как тебя зовут?
Она странно посмотрела на меня долгим неодобрительным взглядом, отчего я начинал понимать, что задал совсем неуместный, а потому и нелепый, вопрос.
— Пулю не забудь достать, — напомнила она.
— Ладно, — я мог бы и раньше догадаться, что на этот вопрос она уж точно не ответит.
Когда кончики пинцета почти оказались в ее чернеющей ране, она вдруг сказала:
— Я Катрина.
Чуть не вздрогнув, я поднял к ней удивленные глаза и слегка улыбнулся в ответ. Это было красивое занятное имя, подходившее киллеру. Ее жест доверия немного облегчил мне работу. После ее ответа мои натянутые как тугая пружина нервы немного расслабились.
