– Дело, к сожалению, не во мне. Манеры и речь баронессы, несомненно, вызовут пересуды, к тому же с ней ко двору наверняка явится ее подруга, о которой столь неуместно хлопотал мой брат.
– И что? – Именно «что», а вернее, «зачем». Зачем ты это рассказываешь? – В любом случае, прежде чем говорить с Мэллицей, вам следовало поговорить со мной.
– Возможно, но я испытывала определенную неловкость. Надеюсь, вы понимаете…
– Не все. Вряд ли Придд стал бы говорить с вашим отцом о таких вещах. – А Рудольф не из тех, кто разбрасывается чужими тайнами и чужой болью. – От кого вы услышали эти сплетни?
– Простите, на этот вопрос я ответить не могу. Мама всегда была вынуждена интересоваться происходящим в Олларии… Если хотите, можете узнать у нее.
Значит, какая-нибудь камеристка или горничная. Эти проныры видят всё, а если не видят, то догадываются.
– Урфрида, вряд ли вам самой будет приятно, если кто-то… вынужденно интересующийся происходящим в Бергмарк, поделится своими наблюдениями.
– Не будет, – блеснула глазами Урфрида. – Но, к несчастью для доносчиков, моя жизнь в Агмштадте больше не имеет тайн. Конечно, прежде, когда я скрывала свои отношения с маркграфом, вернее, их отсутствие, подобные разговоры меня бы разозлили и, весьма возможно, ускорили бы развязку. Мэллица в другом положении. Если вы желаете ей добра, убедите ее принять предложение Давенпорта, отказавшись при этом от жизни в Старой Придде. Да, я не успела ей втолковать, что мужчинам лучше о прежних ошибках не рассказывать. Некоторые обстоятельства вполне возможно скрыть…
– А вам удалось их скрыть от маркграфа? – выпустила коготки язва Матишка, заодно проверяя общую с благоверным догадку. В ответ принцесса ожидала горькую обиду, недоумение и расспросы, расспросы, расспросы. Не угадала. Красотка стремительно и вместе с тем изящно вскочила и отчеканила:
– Ваше высочество, после этого я более не могу оставаться с вами под одной крышей ни секунды. Прощайте.
Глава 8
Акона. Гирке
1 год К. Вт. 6-й день Зимних Волн
1
«Любезный граф, прошу простить мне мою вольность; я, к несчастью, удручена, дурно себя чувствую и при этом не сомневаюсь, что герцог Алва не откажет в помощи урожденной герцогине Ноймаринен. Я верю – нет, не регенту Талига – брату Карлоса Алвасете и питомцу фок Варзов, он просто не сможет меня не принять, но… Герцог Алва сейчас на переговорах, а я ждать не в силах. Не считаю для себя возможным вдаваться в подробности, хотя всемерно доверяю Вам, просто примите как данность, что я не могу оставаться под одной крышей с супругой Его Высокопреосвященства. Поверьте, я старалась, но бывают обстоятельства, которые предполагают лишь бегство, и я бежала. И все же я не желаю подавать повода городским сплетникам, переехав в гостиницу или отправив камеристку искать подходящий дом, тем более что пристанище потребуется мне лишь на несколько дней. Я знаю, что Ваша матушка неоднократно пользовалась гостеприимством командующих армиями и гарнизонами, и это доверие себя оправдало, мне осталось лишь следовать ее примеру. Уверяю Вас, что не стану досадной помехой никому, ведь я повидала в Бергмарк достаточно, чтобы не удивляться даже тем вещам, что в Талиге невозможны. Прошу меня простить за некоторые сложности, с которыми Вы будете вынуждены столкнуться, уверяю Вас, если бы я могла немедленно покинуть Акону, я бы так и поступила, но долг и здоровье, объединившись, становятся кандалами. От всей души надеюсь на помощь и понимание.
Урфрида Ноймаринен».
– Ты можешь объяснить по-человечески, что случилось? – Эмиль отложил дважды перечитанное послание и воззрился на взъерошенного Сэц-Пуэна. Тот моргнул и доложил, что с час назад в резиденцию регента заявилась дама, назвавшаяся герцогиней Ноймаринен и, по всей вероятности, таковой и являющаяся. Нежданная гостья больна и желает видеть графа Лэкдеми.
– Не Алву?
– Она знает, что регент, как и ваш брат, заняты с Хайнрихом и кардиналом.
– А мы заняты Аконой, – фыркнул Эмиль, по просьбе истребованного на переговоры Райнштайнера на пару с Эпинэ вселившийся в резиденцию коменданта. – Врача хоть нашли?
– Герцогиня отказалась. Она доверяет лишь своему доктору, а он остался в Старой Придде.
– Глупо. – Комендантство вышла коротким, даже в карты толком не сыграли. – Ладно, иду… Проэмперадор Олларии с Аконой точно управится.
– Да, – подтвердил Ро странным голосом, – управлюсь… Можно тебя на одну минуту?
– Хоть на две, – Савиньяк проводил взглядом явившего очередную тактичность адъютанта. – Ойген в претензии не будет.
– Дело в другом… Обычно такие вещи не говорят, но Матильда… Супруга кардинала думает, что Урфрида поехала с ней не просто так.
– Рокэ сказал бы, «прелестно». Зачем, не знаешь?
– Герцогиня Ноймаринен… старшая хочет помирить юг и север. Для этого, по ее мнению, мне нужно жениться на Урфриде, которая как раз ушла от мужа.
– Делать тебе нечего!
– Что делать мне как раз есть, – Робер неожиданно улыбнулся, – тебя вот сейчас заменю. Мы с Урфридой друг другу и через порог не нужны. Матильда думает, маркграфине нужен кто-то другой и, похоже, он сейчас в Аконе.
– Значит, это Хайнрих. Ему давно жениться пора.
Робер не то пожал плечами, не то передернул, ему явно было неловко. Эмилю тоже, но кардинальша вряд ли ошиблась, бывшая маркграфиня охотится, вопрос, за кем? То, что Ро она без надобности, обратного отнюдь не означает, равнодушие можно и изобразить. Принцессы Оллар в юности были влюблены в отца Робера, а вкусы так и норовят повториться. Не походи Франческа на мать, не надери он ей цветов, как делал отец…
– Ладно, – Эмиль хлопнул ладонью по столу. – Спасибо, что предупредил. С больной дамой я как-нибудь справлюсь, а вот тебе лучше куда-нибудь перебраться… Точно! Ты уступил свои комнаты герцогине и переехал к Райнштайнеру.
– Если он не против. Матильда думает, ей либо Рокэ нужен, либо Лионель.
– Тогда Алва, их уже когда-то сватали, но за него бояться нечего. Смотри, чтоб в городе порядок был, а то Ойген в наказание тебя пивом напоит.
Иноходец почти рассмеялся, и тут, как нарочно, подоспел дневной доклад, судя по адъютантской роже – прескучный. Савиньяк развернул оную рожу к Эпинэ, взял шляпу и отправился ублажать гостью.
Обитель Райнштайнера от облюбованного Лионелем особняка, ныне носящего гордое имя регентской ставки, отделяли мост и пара улиц, слишком оживленных, чтобы без веской причины гнать коней. Добирались шагом, в ногу с вступающими в город сумерками. У ворот резиденции возились фонарщики, Рокэ с Ли еще не вернулись, гостья не уехала, да и с чего бы.
– Отошлите вещи Эпинэ Райнштайнеру, – велел с порога Эмиль, – и приберите его комнаты. Герцогиню кто-нибудь сопровождает?
Настороженная чернобровая дама средних лет больше походила на дуэнью или компаньонку, но оказалась камеристкой. Вот и хорошо, займется сундуками госпожи и не будет отсвечивать при разговоре. Полулежавшая в кресле Урфрида Ноймаринен полагала так же. Заговорить она соизволила, лишь когда служанка убралась, на прощанье зыркнув, как хороший капрал. Гостья улыбнулась и протянула руку для поцелуя, рука того стоила.
