– «Дурная кровь», – подсказала Мэллит, ощущая ту же радость, что и подруга. – Его прислал герцог Придд, и это вино дороже дорогого и ценней ценного, оно достойно твоей радости.
Глава 3
Акона. Васспард
1 год К. Вт. 4-й день Зимних Волн
1
Принимали гаунау в аконских казармах. Тех самых, где Ли сперва вырвал беднягу фок Дахе у мертвой дочки, а затем удостоился внимания капитана Арамоны. Приключение было не из приятных, но лучшего места для переговоров в городе не нашлось – старинно, по-северному добротно и не на виду. Лишних Райнштайнер загодя выставил в Тарму, малый офицерский дом приспособили для не слишком многочисленной монаршей свиты, а в комендантском особняке распоряжался опередивший Хайнриха Лауэншельд. Кажется, предложенная берлога медведя устроила: в подробности Ли не вдавался, да и когда бы он успел! Зато Проэмперадор Севера был полностью готов не только к разговорам, но и к неизбежной ночной попойке, во время которой и будет сказано главное.
– Радуйтесь, – велел Алва крутящим усы витязям, добавлявшим переговорам малую толику варварства. Савиньяк на правах господаря Сакаци просто поднял руку в приветственном жесте. Пропел рожок, распахнулись, блеснув надраенной медью, ворота. Сона и все еще обиженный на изменника-хозяина Грато зацокали по мощеному двору, с которого орлы Райнштайнера, прежде чем уйти, исхитрились соскрести весь снег. Ясный морозный день придавал почтенным приземистым зданиям праздничность, солнце вообще способствует радости.
– Это было здесь? – Алва кивнул на всосавшую Гизеллу стену. – Нипочем не подумаешь.
– Ночью было несколько страшнее, но выходцам, на мой взгляд, больше подходит Ноха.
– Удачно, что напомнил. – Алва небрежно спешился и поправил шляпу с регентским черно-белым пером. – На Ноху претендовал орден Истины, по словам Левия, это было нечто омерзительное.
– Похоже на то… – тоже спрыгнувший наземь Савиньяк потрепал Грато по шее, тот предпочел не заметить, зато увести себя позволил без фокусов. – Хайнрих выставил из Гаунау чуть ли не всех эсператистов, и первыми вылетели «истинники».
– Разумно. Спроси при случае Эпинэ, эти «мыши» в Агарисе его чудом заживо не сожрали. Вот и его величество. – Приближение кавалькады расслышать не удалось, но алатские рожки поют звонко. – Значит, ты отсюда слышал шаги по ту сторону стены?
– Ночью. Наверняка дело в нечисти, но почему бы на обратном пути не проверить?
– Если на ногах останемся. – Рокэ провел по кладке затянутой в перчатку рукой.
– В ком из нас ты усомнился?
– Пожалуй, что и ни в ком.
Въезд гаунау они наблюдали через окно лишившейся нехитрых предметов солдатского быта и оттого словно бы призрачной караулки. Промаршировали здоровенные даже для горцев гвардейцы во главе с Лауэншельдом, и двор наполнился темно-зелеными всадниками, умело растекшимися вдоль стен. Разводить церемонии Хайнрих не желал, придерживаясь старого варварского правила: конного встречают конные, а пешего – пешие. Ли пробежался взглядом по лошадиным мордам и человеческим рожам, воображая себя верхом на выносливом дорожном мерине. Умозрительный конь, предвкушая честно заслуженный отдых, благодушно фыркнул и потопал к предусмотрительно устроенному помосту с лесенкой, где и встал. На Лауэншельда можно положиться и в большем, так что король без колебаний слез на толстенные, но все же скрипнувшие доски, расправил плащ, огрел старого друга и соратника по плечу и неторопливо, оглядываясь по сторонам, спустился вниз. Неплохо, но хозяевам пора бы и появиться…
– Баймун, Ли, – Рокэ со смешком распахнул дверь. Венценосный гость в сопровождении раскрасневшегося Лауэншельда неторопливо шествовал навстречу: крытая золотисто-бурым сукном шуба и медвежья шапка пришлись бы впору самому Бертраму, вот бы их обоих – да за один стол!
Гасить непрошеную улыбку Савиньяк не стал: привыкший к талигойскому «Леворукому» Хайнрих этого бы просто не понял, да и на душе было непривычно легко. Добытая у Мэллит частичка сердца умела радоваться, пожалуй, даже слишком.
– Ваше величество, – Рокэ по-военному коротко наклонил голову.
– Он самый, – Хайнрих спокойно протянул ручищу, – нам есть о чем поговорить, но сперва решим с языком. Как по мне, то лучше талиг, но с вами – обоими – я буду на «ты». Если бы мне повезло, у меня сейчас были такие сыновья, но повезло Талигу.
– Гаунау тоже повезло: ваш язык так и не принял чужого «вы». В отличие от дриксов. Согласен с предложением вашего величества, но мне так и не удалось назвать на «ты» соберано Алваро. С вами тоже не выйдет.
– Тебе виднее. Савиньяк!
– Ваше величество!
Арамона мог гордиться: король Гаунау и Проэмперадор Севера и Северо-Запада сошлись в точности напротив того места, где в пресловутую ночь отвалился от стены нагрянувший в казармы Свин. Уклоняться от «медвежьих» объятий Ли не собирался. Кости слегка хрустнули, но сам он, кажется, не сплоховал.
– Умник! – королевские ручищи разжались, никто не задохнулся и не упал. – Говорят, ты ползимы пропадал?
– Пришлось.
– Потом расскажешь. Предлагаю начать с чего попроще, то бишь с политики и войн. Кадану я, само собой, прибираю, но это терпит. Куда идти?
– Вон проход, – игру в простоту Рокэ принял охотно. – Да, Кадана, Агария и Йерна, хоть сейчас и съедобны, могут отвлечь от главного.
– То есть от взбесившейся погани? Мне есть что сказать про Эйнрехт и не только. Что там у вас в Олларии? Не зря же вот он пропадал, оставив коня братцу.
– Что нужно, я сделал, хоть и не так, как думалось, – объяснил Лионель, – только это не политика и почти не война.
– Значит, отложим до ночи. Про нечисть лучше говорить в темноте и спьяну. Можно испугаться, но чувствовать себя спятившим не станешь. Я прав?
– Несомненно. – Рокэ остается собой в любой компании. Что он там ляпнул при знакомстве с Бруно? Сколько лет никогда не виделись… С Хайнрихом они никогда не виделись еще дольше.
– А раз прав, – осклабился гость, – начнем. Спрашивай.
– Извольте. Сколько просидит Марге?
– Сколько дадим. Ублюдок мне написал, он, видите ли, желает обзавестись внуками, только с Кримхильде хватит дриксенских каплунов. Я рад, что Фридрих не осчастливил меня наследничком с порченой кровью… Это еще что такое?
– Камни, – Алва остановился и склонил голову к плечу. – С дырками. Кажется, при строительстве аконской цитадели их оставили здесь на счастье. Они вам нравятся?
– Нет, это я им понравился. – Король Гаунау подошел к ближайшему валуну и водрузил на него ногу, чем-то напомнив «Победителя дракона». – Я уже лет пятнадцать как от себя не в восторге. Это не повод отказываться от мяса с пивом, но сейчас меня тянет прыгать и вопить, как семилетка.
– Сдерживать душевные порывы вредно для здоровья. Вы хотите видеть эти камни в Гаунау? Я вам их отдам.
