– При всем уважении… – лицо Георы живо напомнило о шадди по-эйнрехтски, – мэтр Инголс получил графскую цепь совсем недавно, причем не от короля, а от регента. Мы должны показать, что Талиг Олларов стойко перенес все невзгоды, а новые лица в окружении Карла утверждают обратное. Нет, Арлина, тебе придется идти с Рудольфом, а мне – с графом Дораком. Франческа, надеюсь, вы простите нам обсуждение столь скучных предметов.
– Франческа простит, – сверкнула своими рубинами Урфрида, – ведь она уже часть нас. Не бойся, виконт Дарзье – отличный партнер, а сам танец предельно прост.
– Кроме того, – живо подхватила хозяйка приема, – ваш совместный выход заставит забыть ту глупость, которую совершил виконт. Само собой, я имею в виду Дарзье.
– Я бы, – сочла возможным вмешаться Арлетта, – скорее назвала его выходку подлостью.
– В любом случае он заплатил сполна, а отодвигая Дораков, мы бросаем тень не столько на Сильвестра, сколько на бедного Фердинанда. Да, они ошибались, причем страшно, и мы это знаем. Мы, но не подданные. Рудольф, вы с этим согласны?
– Ворошить старое сейчас и впрямь не время, – согласился, хоть и без особой радости, герцог. – Гизеллу может повести Давенпорт.
– Чудесно! – просияла Георгия. – Он это заслужил.
– Я бы добавила, – голос Франчески звучал неожиданно зло, – что все, кто так или иначе готов к предательству, заслуживают встречи с графом Давенпортом. Для этих господ он – живое предостережение.
– Милая, – восхищенно мурлыкнула Урфрида, – ты чувствуешь Талиг лучше моих братьев и, подозреваю, своего суженого! Граф Савиньяк, будь он с нами, со мной бы согласился.
– Ты ошибаешься, – Франческа вернула почти нетронутый бокал Эмилю, – я чувствую не Талиг, а политику. Предатели везде одинаковы… Как и глупцы, и корыстолюбцы. Мне хочется о них позабыть, но, кажется, это невозможно.
– Герцог Алва не любит это слово, – начала Арлетта, однако лучшим ответом стала распахнувшаяся дверь, в которую ввалился некто черный и монументальный. То, что перед ней пресловутый Бонифаций, Арлетта догадалась прежде, чем сопровождавший кардинала Валме расправил роскошные манжеты и поклонился. Совершенно по-посольски. Это было вызовом, и Арлетта его приняла.
– Ваше высокопреосвященство, – графиня посмотрела на несостоявшегося деверя сквозь бокал, как это делал Росио, – вы ведь помните, как танцуют кальтарин? Если да, то вы нас просто выручите, составив пару герцогине Ноймаринен. Не столько как кардинал, сколько как последний из настоящих Фукиано. Иначе Георе придется согласиться на Дорака, а они не более чем графы.
Георгия выдержала, не выдержал Рудольф. Бывший регент пристроил кружку из-под глинтвейна на подоконник и расхохотался. Зима кончалась весело. «Забудь о смерти до смерти. Весна танцует с ветрами…»
5
Озерный замок с его садами Мэллит постигала долго, а жилище большого короля было много больше. Гоганни успела затвердить дорогу от поварен до своих комнат и знала, где искать Царственную, но столь поразивший ее приют растений без помощи отыскала бы вряд ли. Храм, где произойдет неизбежное, по словам Кримхильде был с противоположной, речной стороны дворца, но невесту отчего-то повели в обход.
Многочисленный, как пошутила вчера первородная Матильда, «табун кобылиц» неспешно двигался освещенными пляшущим огнем коридорами. Первой – сразу за могучими факельщиками, меж дочерью жениха и опечаленным братом – шла подруга. Мэллит с полковником Лауэншельдом были вторыми, а за ними, как нить за иглой, тянулись придворные женщины. К Сэль их вошло лишь четыре, но из тьмы раз за разом выступало еще по столько же. Разодетые во все оттенки коричневого и зеленого, они замирали у черных проходов, как полевые мыши возле своих нор. Нареченная Кримхильде произносила несколько слов, и табун увеличивался на четырех знатных. Полковник называл их имена, но запомнить их было труднее, чем лестницы и коридоры.
Встречи с незнакомыми тревожили, хотя в рукаве гоганни и прятался стилет, с которым она после нападения на дочь большого короля не расставалась. Мэллит понимала, что обычаи правнуков Кабиоховых в чужих глазах тоже кажутся лишенными смысла и красоты, и все же недоумевала. Почему лестницы и переходы, всегда освещенные, пусть и не ярко, сегодня тонут во тьме? И куда исчезли стражи? Прежде повсюду стояли бурые гаунау с алебардами, сперва по одному, затем, после боя среди кадок и горшков, их число удвоилось. Мэллит полагала это разумным, но сейчас дворцовые залы казались мрачными пещерами, по которым ползет золотая змея. Она кажется могучей, но пожирают и змей.
– Вы ведь успели осмотреть Высокую Берлогу? – начал разговор полковник Лауэншельд, которого странная дорога не удивляла. – Как вы ее находите?
Имени дворца гоганни не знала, но догадалась, о чем может спросить вежливый. Жилище гаунасских владык Мэллит, откровенно говоря, нравилось не слишком – много камня, серого и бурого, темное дерево, гобелены с малопонятными сценами, но разве уместно огорчать хозяев?
– Дом короля Гаунау велик и полон памяти, – эти слова не несли ни обиды, ни лжи и потому были уместны. – Он похож на те, что я видела в Талиге, но кажется более суровым.
– Мы к такому привыкли и с трудом представляем, что можно жить иначе. Надеюсь, ваша подруга и моя будущая государыня сможет это принять.
– Те покои, что предоставлены нам, светлы и красивы. Как здоровье вашего храброго сына?
– Харольду лучше, – голос полковника был ровен, но глаза его исполнились тепла, – однако присутствовать на церемонии он не в силах, так что я благодарю вас дважды. За него и за себя. Если бы не ваше вмешательство, я бы лишился сына.
– Я всего лишь бросила горшок, и не столь сильно, как было нужно. Ее высочеству пришлось… завершить начатое, а бесноватого кавалера застрелила ее высочество Матильда, только зачем мериться свершенным? Это не вашего сына спасли три женщины, а он закрыл собой одну, и это была прекрасная Кримхильде.
– Таков его долг и… его выбор. В то время как вы…
– Я родилась далеко, – поспешила помочь собеседнику Мэллит, – но, когда надо драться, дерутся все. Долг воина защитить достойного короля и оказавшуюся в опасности женщину, хотя… творящего зло государя нужно остановить.
– Простите? – именуемый Пером казался растерянным, и это было странно, как качающийся камень. – Я не совсем понимаю.
– Нич… Ничего страшного, я вспомнила об одном… достойном презрения. Он мертв, но в старых книгах пишут о многом. Моя подруга говорила, что возжелавшие убийства встречались с исполненными скверны. Их отыскали?
– Да, причем быстро.
– Это были «гуси»? Прошу прощения… Скверну привезли из Дриксен?
– Именно!
– Сэль сейчас занята иным, но и я знаю, что это значит. Все, с кем говорили прибывшие из Дриксен, висят на нити своей совести. Если она тонка, они, увидев подругу или ее брата… уподобятся тому, кто ранил вашего сына.
