Подруга в окружении дам спокойно стояла возле длинного ящика, из которого торчали синеватые колючие ветки; ей ничего не грозило, и Мэллит, успокоившись, отыскала взглядом именуемую Кримхильде. Ничтожная ошиблась, подумав о прячущемся гвардейце: дочь короля потревожил не воин, а придворный. Молодой, статный и богато одетый, с приятным лицом, он говорил громко и взволнованно, а за спиной страстного кивали головами две нарядные дамы.
Похожие глаза, подбородки и линии скул у всех троих заставляли заподозрить кровное родство. Старшая могла быть матерью говорливого, младшая – не слишком юной сестрой. Никто из них не входил в огородный зал вместе с медведкой, тогда откуда они взялись? Ждали здесь или воспользовались дверью в дальнем конце?
Благословляя рост и мощь растений, Мэллит перебралась поближе, но придворный говорил на чужом языке; принцесса досадливо молчала, и настойчивый обратил свой взгляд на Сэль.
– Сударыня, – произнес он на талиг, не забыв учтиво поклониться, – оставьте нас. Этот разговор не для посторонних.
Ответить подруга нужным не сочла, это сделала сама Кримхильде, и слова ее были как бич:
– Хватит, сударь. Я и так уделила вам времени больше, нежели вы заслуживаете. Извольте нас немедленно оставить. Селина, прошу вас обратить внимание на этот можжевельник, его еще называют королевским…
– Да, ваше высочество, – подруга завертела головой, словно ей начал жать воротник, но кружево было мягким и хорошо подогнанным, – я с удовольствием посмотрю.
Кусты, на которые указала принцесса, росли в стороне, и медведка, взяв Сэль под руку, прошла мимо назойливого, словно бы тот исчез, однако это было не так. Не все изгнанные готовы уйти, и придворный, чуть помедлив, оттолкнул двоих дам и заступил принцессе дорогу. Он вновь говорил на гаунау, вернее, не говорил, а кричал. Так ссорятся в дурных семьях, но разве можно выставлять свои обиды напоказ? Разве можно поднимать голос на королевских дочерей и невест?
Ответ принцессы был резок и короток, но придворный продолжал кричать, и тогда вперед вышла подруга.
– Сударь, – попросила она, и Мэллит поняла, что Сэль пытается встать меж именуемой Кримхильде и упорным, – не надо так сильно волноваться, это мешает ее высочеству вас понять. Вам лучше уйти и успокоиться, иначе о вас могут дурно подумать.
3
Нарядный, еще молодой гаунау дернул шеей, словно бодаясь, и что-то гавкнул в лицо Селине. Судя по всему, велел убираться, но девушка только глазами блеснула, зато заговорила Кримхильде. О чем Матильда, само собой, не поняла, но судя по тону, принцесса невежу отлично знала и не боялась, да генеральши помянули какого-то не то Вернера, не то Вертера, который ну никак не мог устроить ничего дурного. Однако устраивал… С ухажерами такое случается, особенно когда их турнешь, и по горячим следам, но Кримхильде вроде замуж не собиралась и вообще с вечера была, считай, на глазах. Не поссоришься…
– Ты что, не поняла, кошка талигойская? – предполагаемый ухажер только что не шипел. – Убирайся, сейчас не до тебя.
– Вы не можете мне приказывать, – со вздохом объяснила упомянутая кошка, – вы не монсеньор Рокэ и не его величество. Вообще, с вашей стороны не представиться было невежливо, но вам, как выражаются некоторые военные, похоже, что-то попало под хвост.
Ее высокопреосвященства от восторга аж зубами скрипнула и сама этот скрип услышала, потому что внезапно стало очень тихо. И очень жарко. Блеснула взбаламученная река, и на дальнем берегу по камням, подгоняя своих головорезов, заскакал урод в желтом. Внизу из дюжины мушкетных дул вырвался почти незримый на солнце огонь и заклубился, затягивая переправу, белый пороховой дым. Желтый мерзавец обернулся, погрозил саблей и заорал на грубом, явно не гайифском языке. Матильда затрясла головой, в нос сунулось что-то колючее, оказавшееся можжевеловой веткой, и наваждение пропало. Впереди буянил Кримхильдин кавалер, и от него шибало той же дрянью, что от гайифских разбойничков. Бесноватый, причем со шпагой! Пока не бросается, даже стоит, как положено по этикету, но это пока, и ни кагетов, ни адуанов, чтобы встретить напасть, здесь нет. Одни придворные дамы, толку-то от них…
Еще толком не представляя, что сделает и сделает ли, алатка, сдерживая крепнущую гадливость, стала пробираться меж кадками, одновременно нащупывая под накидкой пистолет. Бесноватый что-то страстно объяснял, то и дело мотая башкой, но рук не распускал. Дамы благовоспитанно делали вид, что ничего не происходит, то ли сочувствовали страдальцу, то ли не привыкли вмешиваться без приказа. Кримхильде слушала, и лицо у нее было сразу раздраженное и смущенное. Точно ухажер, а несчастному влюбленному женщина простит многое, особенно если тот безобидный, по крайней мере – на вид. Но стража-то где, гвардейцы эти медвежьи? Или плющам и можжевельнику охраны не положено? Придется самой, и первым делом спровадим Селину…
Обогнув колонну, алатка выскочила к уже знакомой зеленой бороде, за которой пряталась Мэллица.
– Стой тут, – страшным шепотом велела Матильда и, растянув губы в улыбке, поплыла к принцессе.
Она опоздала, безобразие началось раньше. Селина взяла будущую падчерицу под руку с явным намерением увести. Кримхильде согласно кивнула и что-то сказала кавалеру, благо тот на миг заткнулся. Красавец ответил возмущенной тирадой, принцесса перебила и слегка повысила голос. Немного, но бесноватому много и не нужно.
Издав нечленораздельный вопль, оскорбленный ухажер схватился за шпагу. Действовал он быстро – шагнул вперед, выдергивая клинок, и тут же нанес удар, но кто-то оказался еще быстрее! Высоченный гвардеец саграннским волкодавом вылетел из-за кадок с соснами, взмыл в отчаянном прыжке и, падая, успел-таки оттолкнуть Кримхильде от спятившего мерзавца, но сам нарвался. Куда угодил бесноватый, алатка не разглядела, но вставал защитник медленно и неловко, тяжело опираясь рукой о ближайшую кадку. Зато гад не пострадал вовсе, только попятился да выронил шпагу, но тут же резко повернулся, ища ее взглядом. Скользнул белесыми, выцветшими от ненависти глазами по лицу и отвернулся… ну вот и хорошо!
Дальше они действовали одновременно, словно пытаясь обогнать друг друга в вязком тягучем меду, то зеленом, то алом. Каждый задумал свое, каждый торопился, но мог лишь плыть медленно и беззвучно. Хорошо хоть Матильда словно бы чуяла, что мерзавец, которого надо во что бы то ни стало опередить, сейчас сделает. И тот делал: шагал в сторону, нагибался за шпагой и распрямлялся уже с клинком в руках, пока она плавно, не дай Создатель курок зацепится за ткань, тянула наружу пистолет.
Он столь же плавно поворачивался, готовясь повторить свой удар, она взводила курок и поднимала Дьегарронов подарок. Вороненый ствол уставился в широкую, украшенную перевязью спину. На волосок вправо, теперь чуть вверх. Готово. Хорошо бы тебе хребет, поганцу, перебить!
Палец давит на спуск, пистолетный грохот разрывает ало-зеленую тишину, возвращая звуки и движение. За дымным облаком кто-то орет совершенно непотребно, кто-то врывается на галерею, но главное сделано – бесноватый судорожно бьется на полу у ног побледневшей, но невредимой принцессы.
