– Может, и успеет, – согласился Бонифаций, прижимая женщину к себе. По-особенному, не так, как всегда. Так прощаются витязи в песнях, всей душой желая вернуться и понимая, что такое вряд ли возможно, только не идти никак нельзя. – Пора тебе, душа моя, и смотри у меня! Не задури с королем, просватан он, нехорошо девочку обижать.
– Ладно уж, – пообещала, с трудом сглотнув что-то непонятное, алатка, – не буду, ну его! Вернусь, с маршалом задурю, а то и с парой.
Ответную глупость благоверный придумать не успел. Раздался вкрадчивый стук, и они отпрянули друг от друга, как молоденькие. Хорошо, что явился Эпитан: при этакой мрази не заплачешь и уж тем более не брякнешь лишнего. Ее высокопреосвященства с достоинством взяла со стола подбитые мехом перчатки. Она была готова, причем ко всему.
Глава 4
Старая Придда. Акона
1 год К. Вт. 14-й день Зимних Волн
1
Вваливаться к не успевшей причесаться и позавтракать возлюбленной – верх неучтивости, но не когда она, хоть и невеста, но чужая, а ты – почти жених другой. Конечно, возможны неловкости и здесь, но политика есть политика. Подчеркнув вынужденную грубоватость с помощью адуанской куртки и стянутых на затылке волос, Марсель свистнул Котика и отправился с утренним визитом. Разумеется, дядюшкины слуги незваного гостя впустили без возражений, а вот поведение фельпской камеристки удивило. Плотненькой смуглянке следовало встать на пути невежи несокрушимым равелином, а она с милой улыбкой попросила войти. Окажись на месте госпожи Скварца Дженнифер, неважно, свободная или нет, Марсель заподозрил бы худшее, но Франческа была выше вульгарных ловушек. Виконт поправил, то есть слегка ослабил черный варастийский платок и, велев Готти сторожить плащ, перешагнул заветный порог. Госпожа Скварца стояла у конторки с пером в руках.
– Я не ждала вас так быстро, – сообщила она, откладывая письмо. – Чудесное утро, не правда ли?
– О да!
Бывают женщины, которым барон Коко помочь не в состоянии. Они либо непоправимо ужасны, либо совершенны. Франческа Скварца была совершенна. Виконт поцеловал протянутую ему руку и спокойно спросил о шадди.
– Он скоро будет. Вы были правы, у маркиза Фарнэби отличный буфетчик. Виконт, вы не желаете прочесть письмо, которое я пишу?
– Сударыня, я сам слегка балуюсь пером и поэтому предубежден к черновикам. – Предложить недописанное письмо! Какое прелестное начало… – В эркере нас не услышит даже повисший на карнизе кот, ведь окна на зиму заклеены. Вы позволите мне передвинуть кресла?
– В доме Муцио я поняла, что мужчинам следует позволять многое. Так вы не желаете прочесть мой черновик?
– Никоим образом. – Марселю удалось придать голосу достойную Катершванца твердость, остальное доделали кресла, слишком тяжелые, чтоб их носить. Виконт неторопливо толкал пред собой обитые сиреневым бархатом туши, мысленно взывая к совести и маэстро Гроссфихтенбауму. После Кагеты все складывалось слишком хорошо, Эпинэ и тот ожил, а светопреставления при вернувшемся из дыры императоре виконт ни капельки не боялся. Неудивительно, что мерзавка-судьба зашла с другой стороны и принялась искушать запретной страстью. Свинство… Даже не свинство – дукство!
– Прошу вас, – виконт развернул второе кресло и отступил, позволяя даме сесть первой. Малиновое с сиреневым сочеталось просто изумительно. – Я весь внимание.
– Как мило! Вы не пожелали проявить любопытство, что ж, я доведу письмо до ума и при первой возможности отправлю в Валмон, но одно письмо вы все же прочтете. Оно пришло вечером.
– Спорить с неизбежностью глупо. – Сказал бы кто-нибудь год назад, что, беря письмо из рук вдовы Скварца, он постарается не касаться ее пальцев! Женщину подобные мысли вряд ли посещали, она всего лишь передала лист бумаги, оказавшейся посланием герцогини Ноймаринен. Хозяйка Старой Придды поздравляла гостью с благополучным прибытием и матерински журила за отсутствие курьера, из-за чего подруга юности герцогини графиня Савиньяк, устав от ненавистной ей придворной суеты, приняла приглашение герцога Придда. Госпожа Ноймаринен обещала загладить нечаянную неловкость, сожалела, что опоздала со своим гостеприимством, и надеялась на дружбу, которая возникнет между госпожой Скварца и молодой герцогиней Ноймаринен по возвращении последней из Аконы. Напоследок любезная хозяйка желала гостье отдохнуть с дороги и выражала надежду на скорую встречу.
– Весьма душевно, – во избежание повторного искушения Марсель положил письмо на пока еще пустой столик. – Не уверен, что мне стоит дожидаться шадди.
– Вы полагаете, следует ждать гостью? Мне тоже, поэтому я вас и пригласила, но Валмоны быстрее… писем.
– Сударыня, обретя собаку, я начал рано вставать. – Так вот почему камеристка не ринулась на защиту небрежно причесанной госпожи, ему писали и его ждали. – Утро – это прекрасно, особенно начавшееся с вашего письма.
– Мы все время говорим о клочках бумаги, – женщина досадливо поморщилась. – Я решила быть откровенной, я буду таковой. С известным вам Луиджи это кончилось ссорой, но вы умны и не влюблены в тень, я рискну.
– Благодарю вас.
Франческа слегка улыбнулась и провела пальцем по инкрустированному перламутром столику, присланному папенькой к Зимнему Излому. В обрамлении завитков молодого папоротника куда-то бежали косули или лани, видимо, дамы, поскольку рогов у них не наблюдалось.
– Надеюсь, моя просьба вас позабавит. – Еще одна почти улыбка. – Вы умеете морочить головы, в Олларии это вам во всяком случае удалось.
– Если бы вы видели господина Альдо, вы бы поняли, что это не составляло труда.
– Я могла бы сказать, что я в вас верю, но, и это гораздо важнее, в вас верит ваш отец. Если я… мы с вами не ошибаемся, герцогиня на правах хозяйки навестит меня в приличное для утреннего визита время, то есть около полудня. Ваше присутствие ее должно слегка раздосадовать.
– Оно раздосадует и покажется странным.
– Нет, если вы поведете себя как не слишком умный влюбленный.
– Сударыня, я приложу все усилия. – Изображать себя прежнего в Ракане было легко и приятно, изображать себя прежнего сейчас будет грустно, но грусть всегда можно излить в стихах. Излить, скомкать и выкинуть. – Георгию Ноймаринен трудно отнести к чрезмерно умным, но она весьма любознательна и пользуется доверием супруга, так что мои былые приключения для нее не секрет. Эта дама никогда не поверит, что сын Бертрама Валмона рискнет волочиться за невестой сына Арлетты Савиньяк. Герцогиня заподозрит интригу и будет права.
– Но при этом она не заподозрит истинной подоплеки.
– Какой? – уточнил Валме с переходящей в деловитость обреченностью.
– Вы будете искать встречи со мной в самых неожиданных местах, а герцогиня с помощью присущей ей логики будет объяснять ваши поступки себе, мне и графине Савиньяк.
Марселю оставалось лишь встать и поклониться, скрепляя договор. Франческа напоминала отцовскую любовь не только внешне, хотя все могло оказаться и проще. Папенька получал от «своей невозможной Арлетты» подробные отчеты об обитателях местных трясин и, вооруженный оными знаниями, присоветовал госпоже Скварца не выходить на болота в одиночку.
