5
Если б только Селине довелось пройти рука об руку с любимым, зная, что придет ночь и с ней счастье! Гоганни могла видеть подругу и рядом с ней того, кто был для Сэль тьмой и светом. Регент пожелал остановить Шар Судеб, и Мэллит верила, что это ему по силам, но спасти подругу от ночных слез властно лишь время. Ничтожную спасли слова бригадира Придда и честность подобного Флоху, но что бы с ней сталось в браке с исполненным удручающих достоинств Давенпортом? Названный Чарльзом знаменит, знатен и богат, однако идти к нему то же, что в тюрьму. Разбить ноги, спеша за помощью, и остаться с теми, кого ждет бой, легче, чем видеть над собой глаза, полные ненужной любви.
– Мэллица! – Сильная рука ложится на плечо, и это рука Царственной. – Не смей глядеть в пол, дороги не будет. Бери вино!
– Я возьму, – протянуть руку, принять поданный первородным бокал, на мгновенье ощутив жар его пальцев. – Я буду смотреть вперед.
– Это всем не помешает. – В бокале Хайнриха было отнюдь не вино, но чем обильней телом пьющий, тем дольше он выдержит. – Но и пройденных дорог забывать не след. Кем бы мы сейчас были без своих предков и без своих богов и что нам дал чужой бог? Грязь и глупость!
– Грязь на руках передающего, – улыбнулся серый священник, а черный грозно свел брови и добавил, что глупость в головах берущих.
– На языках бранящихся она, – в руках Царственной сверкал полный заката кубок. – Мы браниться собирались или радоваться?
– Радуйтесь! – велел Монсеньор монсеньоров и, допив, швырнул драгоценный хрусталь о стену. – Ваше величество, попробуйте, ручаюсь, вам понравится!
– Дай допью сперва! – нареченный Хайнрихом втянул в себя касеру, подобно быку. – Чужую посуду я прежде не бил. Вот армии – случалось… Под Малеттой вышло бы по-моему, если б не ты!
– А что мне оставалось? – Регент смотрел на короля, но кого он видел? – Думай я тогда о Талиге, возможно, я б и сдержался, только я думал о фок Варзов. Но получилось неплохо.
– Для Талига, – гаунау не злился, он для этого был слишком силен и доволен настоящим. – А сейчас ты о чем думаешь?
– Трудно сказать, – пальцы Повелевающего ветрами пробежали по струнам, – видимо, о закате.
– Есть такая песенка, – как похожи взгляды двоих первородных, но только ли взгляды? – Я узнал ее в Алвасете, я многое там узнал.
– В Алвасете он узнал… Господарь Сакацкий! – Царственная не пожалела прошлого, разве стала бы она жалеть бокал?! Зазвенело и вспыхнуло. – Ты когда в Алате-то был?
Нареченный Ли ответил. На чужом языке, который Мэллит узнала, но не поняла, лишь вспомнила, как летели качели и пели скрипки.
– Радуйся, Мэллит! – первородный Робер был рядом. Как жаль, что он слишком долго ехал в Акону. – Будь счастлива!
– Я буду! – Отец отца был бы оскорблен, но она больше не ничтожная Мэллит, она Мэллица и Мелхен, она дралась и, если нужно, будет драться вновь. Звон гитары, чужие слова, родные люди, вкус вина на губах, огонь, как много огня! – Пусть Шар Судеб минует лучших… Живите!
– Так и будет!
Черный кардинал не просто крушит свой кубок, он топчет осколки сапогом, ему весело, он хохочет, и вместе с ним хохочет Царственная. Улыбается первородный Ли, его руки пусты, серый епископ и Робер тоже разбили ненужное, но Сэль? Она смотрит на того, кто войдет к ней в Весенний праздник.
– Ваше Величество, – просит она, – разбейте бокал, иначе будет неправильно.
– Это еще почему? – рычит король. – Сама не бьешь, а указывать взялась!
Если он разгневается и вернет браслет, первородный Робер явит свое благородство, а регент даст согласие. Так будет лучше для подруги, а Папенька отступит перед регентом! Перед ним отступят все, кроме подобного Флоху.
– Ваше величество, – объясняет Селина, – у всех собирается много плохого и того, что больше не нужно. Все это можно выкидывать или отдавать тем, кому оно нужно, а можно держать при себе, но тогда наберется много лишнего, оно будет валяться и собирать пыль. Мама старье всегда выбрасывала, хотя папенька ругался… Я очень много говорю, но мне хочется, чтобы вы поняли, что без ненужного чище жить.
– А посуду-то бить зачем? Я понимаю, в драке…
– Но… Ваше величество, – на глазах Сэль появляются слезы, – это то же самое… Мы выкидываем ненужное, только его не видно. Ее величество говорила, что забывать нельзя, а нужно отбрасывать…
– Так, вернее, почти так, учил святой Адриан, – серый епископ выходит вперед, но его сразу же заслоняет черный кардинал. – Забывать свойственно трусости, сила помнит, но не оглядывается без необходимости.
– А потому не жалей земное и смейся над скупостью да крохоборством. Стаканы сии алатские хороши, да пусты, лучшее, что в них было, уже в нас. Так ли, душа моя?
– Было б не так, не били бы, – Царственная берет черного за руку, и сердце Мэллит ликует, ведь оно видит любовь. – Слушай, твое величество, будешь и дальше над стекляшкой трястись, ей-же-ей решу, что не сдуру я с тобой не связалась, а от ума великого.
– Его высокопреосвященство, вне всякого сомнения, так и полагает, – серый епископ улыбался, как улыбнулся бы унесший со стола рыбу кот. – Ведь тогда бы ее высочество сейчас была бы королевой Гаунау.
– Может, и была б… Твое величество, ну твою же кавалерию!
– Ваше величество, – Селины было не разглядеть, но голос подруги звучит твердо, – давайте мы разобьем бокалы вместе. Я этого тоже никогда не делала.
– Ну давай, – именуемый Хайнрихом глядит на сверкающий цветок в своей руке… – Горностайка.
Мэллит видела, как поднялась могучая рука, как поймали огонь свечей подобные инею осколки, и хрустальный звон слился с песней струн.
– Именем Адриана, – твердо произносит серый епископ, – подтверждаю обручение воина и девы, да пройдут они вместе назначенной им дорогой и да исполнят то многое, что им под силу.
– Спасибо, ваше преосвященство, я постараюсь, – благодарит подруга. – Ваше преосвященство, я хотела с вами поговорить о ее величестве, но сейчас, наверное, неудобно?
– Наговоритесь еще. – Большой король шагает к столу, и Мэллит видит подругу и возле нее нареченного Робером… Как же они прекрасны рядом, но это больше ничего не значит.
Глава 3
Акона. Старая Придда
1 год К. Вт. 12–14-й день Зимних Волн
1
С фрошерами Юхан свыкся еще в Хексберг, и все равно при виде пресловутого Алвы шкиперские поджилки не затряслись лишь чудом, хотя Ворон вроде был в духе. Сидел себе, попивал вино, чем-то смахивая на Бешеного, но выпрашивать у такого кэналлийское Добряк бы не рискнул. Больше всего Юхану хотелось убраться куда подальше, но тут, пожалуй, уберешься. Досиделся до штормяги, вот и любуйся!
– Это вы видели меня при Хексберг? – кэналлиец глядел с веселым любопытством. Ну прямо дите муху приметило, сейчас крылышки отрывать примется. – Поведайте, интересно же!
