– «Фульгаты» с Царственной, она здесь, и еще здесь именуемый Хайнрихом. Он хочет, чтобы вы с Сэль поехали в Гаунау ловить бесноватых.
– А Монсеньор? Мой… герцог Алва?
– Регента здесь нет, только Проэмперадор Савиньяк.
– Значит, они договорились… Придется ехать; в Гаунау должно быть интересно, но лучше бы в Сагранну!
– Казар ничего не просил! – Пусть едут ловить безумных, это даст Сэль отсрочку. – Я в кухню, посмотрю, что можно быстро подать, и пошлю солдата за недостающим.
4
Бывший женишок ржал и приставал с расспросами. Не будь она мужней женой, да не какой-нибудь, а ее высокопреосвященствой, стало б обидно за старую глупость, а так ничего… Прожили свои жизни поврозь, поболтаем да и разбежимся, хотя зря она тогда… Не из-за короны, из-за Анэсти. Красив суслик поначалу был, не отнять, вот годам к сорока даже не облез – прогорк, что ли. Вроде и все на месте, а тошно.
– Всегда думал, фокусы церковные, а вдруг нет? – гаунау потянул шитый золотом пояс, который так и тянуло назвать подпругой. – С чего-то загораются свечки эти!
– Давайте спросим «львов», – предложил Савиньяк. Этот запросто сошел бы за сынка Адриана, и еще он был хозяином Сакаци. Настоящим.
– Вот ты и спроси, – решил гаунау, и тут явился адъютантик Алвы, которого зачем-то ждали.
– Монсеньор, – оттарабанил он, – разрешите по приказу монсеньора регента приветствовать его величество.
– Сперва даму поприветствуй, – явил галантность бывший жених. – Вон она, со стопкой.
– Да, ваше величество, – мальчишка щелкнул каблуками, повернулся и расплылся в улыбке. – Ваше высочество, добрый день, я к вашим услугам.
– Не к моим, – развеселилась алатка, – мне ты уже услужил! Позавчера цветочками.
– Это Мелхен, – тут же принялся отнекиваться парнишка, – прошу простить, баронесса Вейзель. Я выполнил ее просьбу…
– С радостью хоть? – брыкнулась ожившая вредина. – Если без радости, то ну их, эти цветы.
– Конечно, с радостью! – Так моргать Баата точно не выучится! – Я был счастлив служить вашему высочеству…
– Тогда я спокойна. – Здесь следовало понюхать цветок, но его не было, а были стопка и бокал Мэллицы. – Предоставляю тебя его величеству.
– Благодарю ваше высочество. – Как же его звать? Сестричка – Селина, а этот? – Ваше величество, я к вашим услугам.
– Его величество желает говорить с тобой, как с главой фамилии, – объяснил Савиньяк, как-то уж очень безмятежно объяснил, разве что четок не хватало.
– Ваше величество, я готов!
– Ну-ну, – Хайнрих опять дернул свою подпругу. – Поглядим сейчас, как ты готов. Я желаю взять в жены твою сестру. Что скажешь, глава фамилии?
– Ваше величество… – На ногах мальчишка устоял, а вот как она стопку не опрокинула? – Простите, я не… понял.
Поймешь тут! Но Хайнрих-то что, вовсе обалдел, морда королевская?! Девчоночке хорошо если восемнадцать, а ему?!
– А чего тут понимать? – пророкотал жених. – Я хочу жениться на твоей сестре, мужчина о таком спрашивает мужчину. Ну?
– А… А Монсеньор Рокэ знает?
– Разумеется, – подтвердил Савиньяк, став еще безмятежней, хотя куда уж больше. Точно на Адриана похож, такой же… дурак!
– И… и что Монсеньор? Сэль, она же… Я думал, мы едем в Гаунау ловить бесноватых.
– И это тоже. – Твою кавалерию, теперь он еще и улыбаться вздумал! Господарь, чтоб его, Сакацкий! – Если они уже завелись, их нужно выловить, его величеству твари без надобности.
– Но… Я не знаю… Мама в гостях, а Сэль… Если она не хочет, я… я не позволю! Монсеньор, ваше величество, я должен поговорить с сестрой.
– Незачем уже, – предполагаемая невеста торчала в дверях, прижимая к груди все того же кота. – Монсеньор, я догадалась, зачем вы пришли, и стала подслушивать. Это очень нехорошо, но я боялась, что Герард всё испортит. Ваше величество, я согласна, но только если вы понимаете одну вещь.
– А вот сейчас и посмотрим, – Хайнрих встал с сундука, загородив чуть ли не полкомнаты. – Что нужно понять?
Девушка вздохнула. Если вдруг сладится, как бы он ее не придавил. Шепнуть пару слов потом, что ли? На правах бывшей суженой?
– Вы только не сердитесь, – опять вздох! – Все говорят, что солидным мужчинам нравятся молоденькие, а сами они думают, что девушкам нравятся молодые люди. Наверное, так и есть, только мне они не нужны, даже самые красивые, я вообще странная, а вы – король. Значит, никто не поверит, что я не поэтому.
– Ну так скажи почему?
– Вы меня сразу поняли про убийцу ее величества… И дали слово. С вами очень просто, совсем, как с Монсеньором… графом Савиньяком, и вы немного похожи на папеньку, если бы он не был дурным человеком и трусом. Мне очень нравится, как вы меня называете, и вы ко мне хорошо относитесь, совсем не так, как Манрик… Был такой генерал, который на меня смотрел, как будто жевал, а потом говорил гадости. Монсеньор Лионель хотел его убить, но его отговорили, а потом Манрика убил Люра, у нас был такой предатель, его монсеньор Рокэ разрубил пополам. Я опять сбилась, мне все время хочется рассказывать с самого начала, а сейчас это совсем не нужно. Ваше величество, граф Савиньяк знает, что я говорю правду.
– А то я сам не вижу! Горностайка и есть! Как тебя… Рэй Кальперадо? Слышал? Согласен теперь?
– Я… Монсеньор…
– Он согласен, – невеста уже стояла рядом с братом, – просто ему нужно привыкнуть.
Изморозь звездная небо узорами вышила.
Алым огнем полыхает в бокале вино.
Клятву дала ты – и ночь эту клятву услышала.
Быть по сему: все тобою уже решено.
Ты не изменишь решения: тронуто – хожено.
Не обернешься тому, что отброшено, вслед.
И при свидетелях сказано все, что положено,
И на запястье надет обручальный браслет.
Вместе назначенной вам вы пойдете дорогою —
Духа тебе ее хватит с улыбкой пройти.
И да исполнится, воин и дева, то многое,
Что совершить вам под силу на этом пути.
Сердцу всегда верить хочется: сказки сбываются…
Только в игре с нами – свой у Излома расклад.
Полночь настала – так пусть же бокал разбивается
И за спиною мосты снова в пепел сгорят.
Колко и остро блестят иглы звездного инея…
Станет ли явью надежда, пока не узнать.
…Рук его сильных тепло и глаза его синие —
Как приучить себя реже о них вспоминать?
Шару Судеб все равно – ты король или подданный:
Каждый из вас примет бой на своем рубеже.
Прав он. Четырежды прав: «Что единожды отдано,
Принадлежать нам отныне не сможет уже».
Значит, пути твоему виться трактами белыми…
Но за зимой в свой черед наступает весна.
Выбор у всех у нас есть. Ты сама его сделала —
И не отступишь. И выполнишь то, что должна…
III. «ИМПЕРАТРИЦА» («ХОЗЯЙКА»)
[7]Счастье любви заключается в том, чтобы любить; люди счастливее, когда сами испытывают страсть, чем когда ее внушают.
