— Привет, — улыбнулась, словно и не она вовсе билась в истерике и приступах ревности этой ночью.
— Привет, — даже не взглянув на Талашину.
— Ужинать будешь? Я запекла утку.
Громов кивнул, вымыл руки, сел за стол, аккуратно поправил черную салфетку, лежащую под белой плоской тарелкой.
— Как дела на работе? — Света присела напротив, пододвинула Степе соль, перец и корзиночку с хлебом.
— Нормально.
— Устал, да? — хотела коснуться его запястья, но он убрал руку.
— Терпимо.
— Может быть, развеемся на выходных? Сходим куда-нибудь.
— Посмотрим.
Света нервно поджала губы, но не собиралась отступать.
— Кстати, твоя мама звонила, сказала, ты был недоступен.
Громов впервые за вечер поднял взгляд к Светиному лицу и даже проявил какую-то заинтересованность.
— Что хотела?
— Они приглашают нас на ужин, завтра. Тихий, семейный ужин. Мы же как вернулись четыре месяца назад, они уже в Германию укатили, так и не виделись до сих пор. Оксана Олеговна сказала, что они завтра утром прилетают.
— Во сколько ужин?
— Часиков в семь…
— Хорошо. Я заеду за тобой после работы.
Света расплылась в улыбке, хотела что-то добавить, но ее прервал телефонный звонок, на который Громов ответил, даже не взглянув на экран. Света тут же представила, как долго он смотрит на дисплей во время ее звонков, а после выключает звук, чтобы льющаяся из динамика мелодия не отвлекала его от очередной шлюхи.
— Натаха, тебе чего? — Степан немного повысил голос, но интонация была более чем дружелюбная.
— Степочкин, ты где? Ты занят? — послышалось в трубке, и Света крепче стиснула зубы.
— Дома, только вернулся.
— Отлично. Приезжай в «Бельмонд Гранд».
— Ты в Питере?
— Блин, ты вообще мои истории не смотришь, что ли? Конечно, утром прилетела.
— Люди, между прочим, работают, в отличие от некоторых.
— Громов, ты бяка. Ну составь компанию.
— Токману позвони, вот он рад будет. Оперативно тебе компанию сообразит.
В трубке повисает молчание. Света еще сильнее навостряет уши, стискивая пальцами белую бумажную салфетку.
— Ладно, найду себе развлечение без тебя. И да, когда понадобится помощь, на меня не рассчитывай.
— Так бы сразу, Азарина, шантаж — это явно твое. Жди, скоро буду.
— Целую.
Громов продолжает сжимать смартфон в руке, но убирает его от лица. Делает глоток яблочного сока и поднимается на ноги.
— У меня деловая встреча, — оповещает будничным тоном, словно Света не была свидетелем этого разговора.
— Вообще-то я все слышала. Деловая? И когда это твоя Свобода вдруг стала деловой?
— Давай без скандалов. Вернусь поздно, не жди, — торопливо, словно для какой-то отмазки целует Талашину в щеку и выходит из кухни.
Света смотрит ему в спину и раздосадованно швыряет на стол салфетку, которую она до этого сжимала в руке. Три года, три года она закрывает глаза на шлюх, безразличие и это отвратительное отношение. Нет, Громов не орет, не поднимает на нее руку, дает денег, помогает в ее карьере косметолога, но при этом ведет себя как полный мудак.
Ему абсолютно без разницы, что с ней, где она. Эти отношения ничего для него не значат. Они для него не более чем приложение к его насыщенной повседневной жизни. Выдохнув, Света убирает тарелки в посудомоечную машину, потуже затягивает поясок халата, в очередной раз решая, что ей необходимо действовать хитрее и мягче.
3(3)
***
— Степочка, я так рада тебя видеть, — распахнув дверь, Азарина кидается ему на шею.
— Ага, я тебя тоже, — отдирает Наташу от себя, ставя на пол и удерживая за талию на вытянутых руках.
Наташка высокая, но чересчур тощая брюнетка, на лбу которой написано — стерва.
— Грубиян, — надувает губы, но быстро отходит, — у меня съемки ночью, это к вопросу, что я тут делаю.
— Что снимаете? — Громов садится в кресло у окна.
— Да для шоу сцену. Как дела на работе?
— Отлично.
— Это очень хорошо, — хитро улыбается, слегка поправляя шикарную шевелюру.
— Слушай, Свобода, тебе чего от меня надо?
— Чего надо, чего надо. Я по дружбе, очень старой и крепкой дружбе. Сколько мы друг друга терпим? Лет десять?
— С Суворовского.
— Вот, когда мой Серенька кадетом был? Десять лет назад.
— Пятнадцать.
— Тем более.
— Хитришь же, Натаха.
— Хитрю, — усаживается на огромную кровать и закидывает ногу на ногу.
— Ну?
— Ты Ванечку давно видел?
— Месяца два назад пересекались.
— И как он?
— Ты серьезно только за этим позвала?
— Нет, конечно, — раздраженно откидывает волосы за спину, — у меня к тебе дело.
— Какое?
— Короче, я хочу увеличить грудь.
Громов опускает взгляд к Наташкиной двойке и вновь возвращается к лицу, потирая подбородок.
— Не смотри так, — нервно кусает губы, — да, я хочу сиськи побольше. Что в этом плохого?
— Да ничего. От меня-то чего хочешь?
— Посоветуй клинику, импланты, я бы с удовольствием легла к тебе под нож, но ты сам знаешь, это моментально просочится в прессу, какой бы уровень конфиденциальности у нас ни был. Хочу все сделать тихо, за границей.
— Думаю, я знаю, кого тебе посоветовать. А Ванечке при следующей встрече я обязательно от тебя привет передам, вот он обрадуется.
— Не смей, — Наташа резко подается вперед, — не смей, слышишь?
— Да ладно тебе.
— Хотя какое мне до этого дело. Позвони, как договоришься.
— Позвоню.
— А, у меня в следующем месяце концерт, приглашаю, — протягивает несколько ВИП-билетов, — новая программа.
— Ты разочаруешься, но я и старую не видел, — разводит руками.
— Все, вали, Громов, мне нужно еще к съемкам подготовиться.
— Язва.
Распрощавшись с Азариной, Степан еще около часа катается по ночному Невскому проспекту. Возвращаться в квартиру нет смысла, Светка еще бодрствует. Все чего-то ждет. С ней удобно, с ней действительно очень и очень удобно. Она ничего не требует, делает все так, как он ей говорит, в какой-то степени она идеальна. Идеальна для отношений. Он ее не держит, никогда не держал, но и выгонять повода не было. Она всегда ждет, всегда поддержит, с его работой и графиком это лучший вариант.
