— Если бы не ты, эта машина. Если бы ты меня не оттолкнула. Ульяна, мне так стыдно, ты же меня спасла, забрала весь этот ужас на себя, а я ни разу тебя не навестила в больнице.
— У тебя были гастроли, Самарина. Ты обалдела? Свалить посреди тура в какую-то больничку и подставить труппу?
— Уль…
— Не забивай себе голову ерундой, поняла меня?
— Поняла.
— Вот и отлично. Жду тебя в гости.
На этих словах Улька сбрасывает вызов и вновь открывает коробочку, которую ей подарила Алёна. Это музыкальная шкатулка с балериной внутри. Она кружит так изящно, завораживающе. Ульяна смотрит на вращающуюся балерину и представляет себя. Это не просто шкатулка, это воплощение ее мечты. Вернуться, занять свою нишу, заявить о себе как можно громче…
Вечером Ульяна набирается сил и едет к родителям. Вызывает такси, договорившись со Степой, что он заберет ее домой сам.
В машине с желтыми шашечками Никольская нервничает, она не представляет, как начнет разговор, что скажет маме, а самое главное, как Олеся Георгиевна отреагирует на ее новость. Скорее всего, в присутствии Степы мама бы не стала закатывать скандалов, но вот ей одной…
Поблагодарив водителя за поездку, Улька медленно шагает в направлении родительского гнездышка, сцепив пальцы в замок, и нашептывает свою речь. У двери она застывает, не лезет в сумку за своими ключами, нет, она надавливает пальцем на кнопку звонка и ждет. Она пришла сюда в гости, чтобы пригласить родителей на свадьбу. Она больше не живет в этом доме, а потому мама не должна на нее орать. Глупое, конечно, оправдание, и вряд ли оно зайдет ее матери, но с таким настроем Никольская чувствует себя воинственнее.
Когда дверь распахивается, девушка теряет свою уверенность, сталкиваясь с мамой взглядами. Олеся Георгиевна осматривает дочь, отчетливо видя отсутствие костылей. Мысленно улыбается, на деле же ее лицо ни капельки не изменяется.
— Не ожидала, что ты приедешь, — женщина пропускает дочь в прихожую, — но я очень рада.
— И я, — Улька разувается, снимает свою укороченную шубку и проходит на кухню. Тут, как и всегда, пахнет едой, мама любит готовить, сама почти не ест, но закармливает остальных с превеликим удовольствием.
— Чай будешь?
— Да. Знаешь, — Ульяна присаживается за стол, нервно потирает мочку уха и продолжает: — Я хотела бы с тобой серьезно поговорить.
— Давай.
— Может быть, ты присядешь?
— Конечно, — женщина ставит на стол чашки, пирог и небольшой горячий чайник.
— Я решила вернуться в балет.
— Я рада, что ты не стала валять дурака и приняла единственно правильное решение.
На маминых словах Ульяна кривит лицо, понимая, что мама уже давно все за нее решила.
— И еще, еще я выхожу замуж.
— За кого? — Олеся делает глоток чая, а ее аккуратная бровь слегка ползет вверх.
— Ты сейчас шутишь? За Степу, конечно.
— Точно, как же я могла про него забыть, — женщина раздраженно выдыхает. — Мне кажется, ты торопишься.
— Нет. Мам, я не пришла просить совета, я пришла просто рассказать, поделиться радостью.
— Радостью? Для кого? Ты хочешь заковать себя в наручники, поставить крест на своей карьере!
— Поему?
— Потому что родишь ребенка, а после начнешь жить для него. Не для себя.
— Ты преувеличиваешь.
— Не думаю.
— И все же я не прошу совета. Я просто приглашаю вас с отцом на свадьбу. Двадцатого января. Чуть позже мы пришлем приглашения.
— Хорошо. Если ты этого хочешь…
— Очень хочу.
— Ульяна, — за спиной раздается радостный голос отца, он только что вернулся с работы.
— Папуля, как дела? — девушка поднимается со стула и делает к нему несколько шагов.
— Что я вижу, дочь.
— Да, я теперь хожу сама. Почти две недели.
— И даже не похвасталась.
— Закрепляла результат.
— Наша дочь собралась замуж, — мать замогильным голосом прерывает диалог отца с дочерью. — Может быть, ты ее образумишь. Ей нужно строить карьеру, пока она в состоянии это делать.
— Олесь…
— Артур, ты действительно считаешь, что сейчас самое время для свадьбы?
Мужчина поджимает губы, а его жена победоносно переводит взгляд на дочь.
— Пойду прилягу, голова разболелась.
Улька смотрит матери вслед и не чувствует обиды или же разочарования. Она привыкла. Она была к этому готова. К тому же она пришла сюда не за одобрением, она пришла сообщить такую радостную для себя новость лично. Что до реакции остальных, это сугубо их проблемы.
— Папуль, как на работе? — улыбается отцу.
— Хорошо. Не слушай маму, на самом деле она рада.
— Мне все равно, давай по чайку, пока Степка не приехал.
Как и обещал, Громов забирает ее от родителей, но отказывается зайти. Слишком устал на работе, а видеть вечно недовольное лицо будущей тещи сегодня выше его сил.
Утром он, как и все дни до, уходит слишком рано. Улька еще видит десятый сон, а Степан уже приступает к первой операции. В последнее время его загрузка равна девяноста пяти процентам, это выматывает, но такова цена за его отсутствие.
Руководитель клиники пластической хирургии, где он возобновил работу, пошел ему навстречу, позволил уйти в такой длинный отпуск без потерь в деньгах или клиентуре. Это ценно, а потому он обязан отплатить ему той же монетой.
— Степан Арсеньевич, — Лера приносит в кабинет какие-то бумаги, — нужно подписать.
— Хорошо, положи, я потом посмотрю.
— Я спросить хотела…
— Спрашивай.
— Говорят, вы женитесь, это правда?
— И кто говорит? — Степан поднимает глаза на Валерию.
— Так, болтают в клинике, — девушка тушуется под пристальным мужским взглядом, — я, наверное, пойду.
— Иди.
Как только дверь за Лерой закрывается, Громов прокручивается в своем кресле, поворачиваясь лицом к окну.
Он пока сам не до конца верит в то, что женится. Он — и добровольно в ЗАГС, год назад он бы громко рассмеялся от одного только предположения на этот счет, а сейчас, сейчас он не представляет своей жизни без Ульяны. Она стала для него чем-то большим, чем просто любимая женщина. Она — воплощение лучшего, что есть и было в его жизни. С ней он счастлив.
На обеде Громов сидит в ресторане неподалеку от клиники, раздумывая над тем, что делать с вернувшимися деньгами. Возвращать себе клинику эстетики он не хочет. По факту он никогда толком ей и не занимался, именно поэтому все и вышло из-под контроля.
