— Мля… да, — признаюсь я.
— Маленько! — оправдывается Аленка. — Лев не давал. Дяденьки давали.
— Какие еще дяденьки?!..
— Добрые! Я их… как там? — оглядывается на меня. — Очаровала, вот!
— Да на работе у меня… — поясняю я. — В отделе… Аленка, ты же сказала — тебе можно!
— Айдаров… — с досадой закатывает глаза Кошкина. — Сколько она съела?!
— Две… — показывает покаянно Аленка два пальца.
— И плитку шоколада, — тоже покаянно зажмуриваюсь.
— Ты что — оставил ее без присмотра?!
— Я присматривал, как она ела! — психую я. — Откуда я мог знать?
— Детям нельзя шоколад! — переходит Кошка на раздраженные тона. — Как это можно не знать?!
— Я все детство ел шоколад! Откуда мне было знать, если у меня не было шанса!.. — затыкаюсь на полуслове. — Так! Просто скажи — что теперь делать, окей? И что еще ей нельзя.
— Где твоя сестра? Почему Аленка была с тобой?!
Обессилев закрывает глаза, морщится.
— Я не хочу, чтобы она с тобой… Мы так не договаривались.
— Яна, я могу забрать Алёну. Нет проблем. Найму круглосуточную няню с медицинским образованием и вопрос решен, — снова вмешивается Лившиц.
Марьяна с сомнением и недовольством переводит взгляд с него на меня и обратно.
— Не надо лезть в наш семейный разговор! — с рычанием разворачиваюсь я. — Надо было её раньше забирать, когда у тебя была возможность! Ребенок там с ума сходил. Хоть бы приехал, сказал, что мама в порядке и не бросила её!
Сжимаю руку в кулак. Твоё присутствие здесь сейчас неуместно, Лившиц! Выйди! Открываю рот, чтобы озвучить.
— Айдаров… прекрати, — одергивает меня Кошкина.
Разворачиваюсь к ней.
— Ты хочешь отдать дочь чужому мужику, который забил на нее?! Он даже не поздоровался с ней, когда мы вошли! Она что — пустое место?!
— Не ори, Айдаров…
— Я не ору. Я возмущаюсь! Где же твоя гребанная принципиальность, Кошка?!
— Я могу поговорить с Леной? — сквозь зубы.
— Со мной поговори! Со мной!! Хреновый я, да? Но я хотя бы стараюсь… Мне не всё равно!
— Мамочка… не ругай нас! Лев хороший! — прижимается к ее предплечью Аленка. — Я тут буду. С тобой.
— Кошкину на МРТ! — раздаётся громкий голос у палаты. — Носилки…
— Котёнок… здесь нельзя… — расстроенно гладит её Марьяна. — Ты не хочешь к Елене?…
— … Михалне… — добавляет Алёнка.
— Ах, да! — вздыхает Кошкина. — Михайловне…
— Я с тобой хочу, — начинает всхлипывать Алёнка. — Пожа-а-алуйста!
Марьяна расстроенно гладит её.
— Алёнка, в больнице нельзя, — подставляю ей сапожки. — Но мы завтра утром приедем опять. А сегодня… сегодня… Вот! — вдруг озаряет меня. — У меня друг есть, Гаврюха, смотри… — включаю ей видео. — Он очень тоскует, и отказывается есть. Он мне подсказал, что его должна покормить обязательно девочка. Давай, покормим…
Хихикая Аленка смотрит видео с сурикатом.
— Ну, я прошу тебя!! — беззвучно шепчу я Кошкиной.
Её глаза блестят от слёз.
— Тавегил ей дай… — едва заметно шмыгает она носом. — И грибы не давай.
Киваю.
В палату заходят два санитара с носилками.
— Её надо искупать… — дрожит голос Кошкиной.
— Искупаем.
— Надо купить бельё.
— Купим.
— И не смей говорить ей!
— Ладно. Спасибо, Ян!!
— За что?
— За доверие…
Отворачивается. Санитары замирают возле кушетки.
— Вам нужно перелечь. Помочь?
— Котеночек! — обнимает Аленку Марьяна. — Слушайся Елену Михайловну! Не шали!
Все еще раздражаясь от присутствия Лившица, не раздумывая подхватываю Марьяну на руки.
— Лев! — шипит она шокированно.
— Что?
Прижимаю к себе крепче. Меня так подкидывает от близости наших тел, что не чувствую веса. Сердцебиение шкалит. Распахнутые глаза Кошкиной не моргают. Её губы очень близко… Чуть наклониться и можно поцеловать. Но я не целую. Аккуратно перекладываю её на носилки.
— Телефон! — вскрикивает она. — Твой номер…
— Диктуй свой… — иду рядом с носилками. — Я наберу.
Она, хмурясь, вспоминает цифры. Диктует.
— Восемьдесят пять… — произносит последние, — или, стой!.. Пятьдесят восемь… я не помню! — беспомощно.
— На оба позвоню! Ты, главное, выздоравливай… — сжимаю ее кисть и отпускаю.
Возвращаюсь в палату. Алёнка, горестно вздыхая, поднимает на меня глаза.
— Завтра приедем сюда, обещаю!
Аленка натягивается сапоги и шапку.
— Чешется… — трет щеку.
— Сейчас полечим. И конфету сюда давай!
— Какую?
— Такую! Которую тебе майор дал, когда мы уходили.
— Съела… — вздыхает.
Цокаю языком, осуждающе качаю головой.
— Айдаров, кажется? — с холодным пренебрежением смотрит на меня Лившиц.
— Не кажется.
— Я вижу, что ты делаешь. Это банально. Но, как оказалось, эффективно.
— Короче. Чего хотел?
— Завтра вечером я заберу Марьяну и ее дочь. Так что особенно в роль не вживайся. Нет смысла.
— У её дочери есть имя. Ты его забыл?
— Это сути не меняет. Умерь свои инициативы. Они никому не нужны.
— Свой совет себе посоветуй.
— А маму заберём мы! — выстреливает дерзко Алёнка.
— Усек? — хмыкаю я, протягиваю ей «пять».
Довольная шлепает мне по руке. Подхватываю ее на руки.
— Поехали домой, детка.
Второе свидание… Покусались, но не подрались. Всё в традиции Кошкиной!
Глава 13. Тяжелые отцовские будни
Отстегнув Алёнку от детского кресла, которое мы выбрали вместе с ней, поднимаю ее на руки. Забираю пакет с вещами и продуктами. Предусмотрительно напоминаю по шапку, куклу, варежки…
— Ты здесь живёшь? — оглядывает малышка дом.
— Да.
В окошке первого этажа — конопатая Мила. Скучая, смотрит во двор.
— Девочка! — вскрикивает Алёнка.
— Это хорошая девочка. Будете дружить… Помаши ей.
Алёнка смущённо взмахивает рукой. Мила в ответ кладёт ладонь на стекло.
