Повисла оглушающая тишина. Я ждал, что Женя вот-вот уйдет. Наверное, разочаруется, что не оценили ее стараний. Но вместо этого она подошла и обняла со спины.
— Это непростой день для тебя, да?
— У всех есть непростые дни, — горько усмехнулся я.
— Но ведь мы можем попробовать изменить это? — так она говорила всегда с сыном, когда тот капризничал и отказывался делать то, что его просили: ласково, нежно, любяще. — Ты не один, Саш. Больше нет.
— В этот день погибли мои родители и брат, — неожиданно признался я. Спонтанное решение. — Много лет назад. Мы поехали в конезаводческий центр на мой день рождения. Я очень долго упрашивал родителей, и они, наконец, согласились. Когда ехали обратно, мне приспичило в туалет, и после долгого нытья отец все же остановился у обочины. До сих пор помню, как брат обозвал меня зассанцем и смеялся, пока я бежал до ближайших кустов. У меня заело молнию в штанах и, постеснявшись, зашел подальше за деревья. Когда уже застегивался, услышал какие-то крики. А, выглянув, увидел, как трое громил вытащили родителей из машины, я едва бросился к ним бежать, когда один из них пристрелил обоих.
Я замолчал, переводя дыхание. Никогда и никому я не рассказывал этого. И не знал, как отреагирует на это Женя.
— А затем они просто уехали.
— А твой брат?
— Не знаю. Когда подошел к машине, его уже не было. Я так и сидел рядом с родителями, глядя в их стеклянные глаза, пока мимо не проехала еще одна машина. Взрослые вызвали полицию, а дальше я уже смутно помню, что было. Меня отвезли в больницу и долго пичкали всякими лекарствами, потому что я больше недели не мог говорить. Родственников у меня не было в тот момент, так что меня определили в детский дом. Только там я спросил про Андрея. Но мне сказали, что его не нашли. До сих пор мне иногда снится тот день — как я сижу и смотрю в их мертвые глаза и ничего не могу сделать…
— Мне так жаль, — Воронцова крепко обняла меня. — Ты поэтому так не любишь этот день?
— Достаточно причина, не считаешь?
— Более чем. — Она обошла меня и встала с другой стороны. — Прости, я не знала. Не хотела бередить твои раны.
Провел тыльной стороной ладони по ее щеке. В ее взгляде было столько сочувствия. Не жалости, а именно сопереживания, что я едва не задохнулся. Это было непривычно. Всю жизнь я учился быть сам за себя, держать удар и никому не показывать слабость. И сейчас вот позволил…
— Ты не виновата, — возразил, обнимая ее. — Даня сильно расстроился?
— Есть такое. Поговоришь с ним?
— Да, конечно.
Поцеловал ее в висок, поглаживая по спине. Рядом с этой женщиной я чувствовал внутреннее спокойствие. Удивительно, но она влияла на меня каким-то невероятным образом — могла завести, спровоцировать, но вместе с тем подарить чувство покоя.
— Надо предупредить Валю, что все отменяется.
— Подожди. Ты об этом спрашивала в тот вечер, когда пришла ко мне в своей противозаконной пижаме?
— Почему это противозаконной?
— Потому что она лишает возможности здраво мыслить, — усмехнулся в ответ.
— То есть ты правда не слушал меня тогда? — искренне изумилась девушка.
— Почему тебя это так удивляет?
— Думала, это все преувеличение, что мужчины теряют голову, когда женщины… ну… в общем…
— Когда рядом полуголая женщина, которая сводит с ума? — подсказал ей.
— Ну да, — окончательно смутилась Воронцова, покраснев.
— Женя, что ты со мной делаешь… — Наклонился, поцеловал, прижимая к себе. — Ты меня с ума сведешь когда-нибудь…
Нас прервал тактичный стук в дверь. Мы резко замерли и посмотрели на нее.
— Кто это? — первая пришла в себя девушка.
— Наверное, кто-то из охраны.
Однако на пороге стоял Григорий, державший за руку Даниила.
— Прошу прощения, но ребенок очень просился к маме.
— Тебя долго не было, — виновато произнес тот.
— Прости, зайка, — бросилась к нему та. — Мы тут с твоим папой немного заболтались.
— Ты с ним теперь дружишь? — хмуро спросил ребенок, бросив на меня обиженный взгляд.
Она обернулась ко мне, явно намекая на что-то.
— Кстати, ужин будет через пять минут, — вклинился управляющий и оставил нас одних.
— Дань, — присел перед мальчиком я. — Ты извини, что я растерялся. Мне очень понравился твой подарок. Правда. Просто меня давно не поздравляли, и я забыл, как это.
— Никто-никто не поздравлял? — изумился малыш.
— Никто-никто, — подтвердил я.
— Тогда теперь мы будем поздравлять тебя дважды, — важно заявил он. — За себя и за тех, кто не поздравлял.
Женя, стоящая рядом, выразительно хмыкнула, явно сдерживая смех.
— Я буду только рад, — ответил, обрадовавшись, что маленькие дети очень легко переключали внимание. — Как насчет ужина?
— А шашлыки? — тут же встрял Данька. — Ой, мама говорила, что это сюрприз, — спохватился, прикрыв ладошкой рот.
— Шашлык придется перенести на завтра. Иначе Валентина нас перестанет кормить. Идем?
Мальчик дал мне руку, а вторую я протянул Жене. Она посмотрела в ответ с такой нежностью — не удержался, прижал к себе и поцеловал.
— Вы целуетесь?! — шокировано произнес малыш, о котором я попросту забыл в этот момент. Девушка растерянно посмотрела на меня. — Вы что, теперь поженитесь?!
Евгения закашлялась после его слов, а я понял, что вообще-то мысль не вызывала у меня противоречий. Просто раньше она не приходила мне в голову. Все эти формальности не интересовали меня по одной причине — я не собирался заводить семью и детей. Но теперь, когда все обернулось таким образом…
— Мне кажется, Григорий будет очень зол, если мы опоздаем, — тактично заметила Женя.
— Мам, ты не ответила, — упрямо заявил малыш. — У Маши тоже мама с папой жили отдельно, а потом стали мужем и женой, когда стали целоваться.
Тут девушка покраснела еще сильнее и посмотрела на меня беспомощным взглядом.
— А когда они поженились: до или после того, как целовались? — спросил у сына.
— Вроде после, — неуверенно предположил тот.
— Тогда у нас еще есть время. А вот ужин ждать не будет.
Удивительно, но такой ответ Даньку удовлетворил. И мы, наконец, пошли вниз.
50. Евгения
Весь ужин я гадала, как отнесся к вопросу сына Алекс. Разумеется, я так далеко не заглядывала. Да что там — еще недавно я думала, что та белобрысая красотка — любовница бизнесмена. А оказалось… Боялась ли, что он меня обманул? Конечно. Ведь у Алекса я видела много неприглядных поступков. Но что-то в груди тем не менее тянулось к нему. Рядом с ним чувствовала себя в безопасности, спокойной и счастливой. И это было очень странно — совсем недавно этот мужчина пугал до чертиков, заставлял все время ждать подвоха. Сейчас же… Я увидела его с другой стороны и уже не могла воспринимать, как прежде.
