Дура. Она же не так давно чуть без почки не осталась. Неужели решила заняться самопожертвованием? Уже подъехав к месту назначения, набрал номер знакомого врача — Ильдара Кизума. Он был настоящим светилом в науке и медицине. А еще нормальным мужиком, который в свое время мне очень помог и с которым мы, можно сказать, подружились.
— Ильдар, приветствую. У тебя ведь остались связи в Германии по онкологии?
— А ты не меняешься, да, Алекс? — хохотнул тот. — Сразу к делу?
— Прости, время поджимает, а хотелось бы знать.
— Кто-то из твоих? — тут же посерьезнел врач.
— Можно и так сказать.
— Остались. Присылай историю. Посмотрю, к кому лучше отправить.
— Спасибо. Я твой должник.
— Да уж помню, — усмехнулся тот и отключился. Его время, как и мое, было расписано зачастую едва ли не по минутам.
Поднимаясь на нужный этаж, прокручивал варианты предстоящего разговора. А еще пытался понять, какого рожна влез во все это. Ведь идеально было бы просто забить, просто выкинуть упрямую девицу из головы. Но что-то мешало так поступить. Что-то заставило приехать, чтобы… Что?
Пока я и сам не знал. С Воронцовой все обычно шло не по плану, так что бесполезно было придумывать фразы или готовить речь. И я нажал на звонок.
Открыла не сразу. В глазах было такое удивление, что я мысленно ухмыльнулся. Не ждала, значит.
— Привет. Пустишь? — спросил я. Вместо ответа хозяйка квартиры шире открыла дверь.
Мы расположились на кухне. Небольшой, но уютной. Обжитой, хотя и заброшенной слегка. Такие вещи я чувствовал на интуитивном уровне. Когда у тебя всю жизнь нет своего дома, ты остро начинаешь воспринимать чужое жилое пространство, сразу подмечаешь многие мелочи. Особенно, если это дом, где живет семья.
— Зачем вы пришли?
— Васильева Алиса. Расскажешь? — Девушка побледнела и вцепилась руками в стол.
— Не смейте. Слышите, не смейте ломать их жизнь!
— Ломать?
— Прошу, не надо. Они же не имеют к вам никакого отношения! — взмолилась она.
— А с чего ты решила, что я собираюсь что-то ломать?
— Потому что вы ведь так и делаете. Просто берете то, что вам нужно.
— И что же мне нужно? — с любопытством спросил я.
— Не знаю. Может, пришли требовать, чтобы я забыла про Даню, решили угрожать теперь Алисе… Как вы вообще про нее узнали?! — Я лишь многозначительно улыбнулся. Отчего Воронцова побледнела еще сильнее.
— Александр, пожалуйста, не трогайте их. Что вы хотите? Зачем пришли?
— Я хочу узнать, почему ты ушла, — это раз. Почему собралась им помогать — это два.
— А вы считаете, помочь больной девочке — это неправильно?
— Ты согласилась бросить ребенка, которого якобы очень любишь, ради этой девчонки. Я хочу знать почему.
— Я люблю Даню, — огрызнулась она. — И вам этого не изменить. Да, вы можете запретить мне приближаться к нему. Но вам не отнять моих чувств!
— Столько экспрессии, — усмехнулся, вдруг поняв, что ситуация до боли начинала напоминать тот самый вечер, а я сам стал испытывать то ли азарт, то ли предвкушение. — Но ты не ответила.
— Это не ваше дело. И вас не касается.
— Ладно. Допустим. — Легко согласился я. — Что, если я скажу, что могу помочь Алисе?
— Вы не помогаете никому, кроме себя.
— Ты так хорошо меня знаешь?
— Да уж довелось видеть своими глазами, — фыркнула она.
— И все же. Клиника в Германии. Лучшие врачи. Это куда более вероятный шанс на выздоровление, чем ожидание на Каширке.
— Это несмешная шутка, — тихо ответила Женя.
— А я и не шучу. У меня есть связи и возможности.
— И что вы хотите за это?
— По-твоему, я не могу просто помочь кому-то? — нахмурился после ее слов. Хотя, конечно, Робин Гудом я не был. Как и Дедом Морозом тоже.
— Нет. У всех есть цена. Ведь вы так считаете?
Она была права. Я считал именно так. Но то, что она стала упрекать меня этим, не понравилось.
— Ладно, — процедил в ответ. — Если тебе нужна цена, я назначу — ночь.
— Ночь?
— Да. Проведешь со мной ночь так, как пожелаю.
В глазах девушки промелькнул настоящий ужас.
— Вы же шутите, да? — нервно спросила она.
— С чего бы. Ты хотела цену — вот она. Или это слишком за спасение маленькой девочки? Ты же пожертвовала сыном ради нее. Так разве одна ночь — это много?
— И вы точно спасете ее?
— Точно. Даю слово.
— Но…
— Не доверяешь? — усмехнулся я. — Это правильно. Здравый подход. Сегодня с ее родителями свяжутся и помогут оформить нужные бумаги, а на счет клиники будет переведена необходимая сумма.
— И все это ради одной ночи со мной? — едва слышно спросила Евгения.
— Не только.
— Будет что-то еще?
— Да. Я хочу знать, почему ты так предана этой семье.
— Зачем вам это?
— Хочу понять, что стоит дороже моего сына, — жестко припечатал я. И, только озвучив эту мысль, осознал, что так и было. Мне было обидно, что Даниила променяли на какую-то Алису, с которой они даже не были родственниками.
Женя поникла, отвела взгляд и ответила не сразу.
— Это долгая история.
— А я никуда не тороплюсь.
— Вы же сможете все переиграть иначе, если захотите, да? — с какой-то тоской произнесла она, даже не глядя на меня. — Если вдруг решите изменить условия, сможете все отменить?
— Я никогда не поступлю так с ребенком, — признался я неохотно. — Если дал слово, что девочке помогут, то так и будет. Она же не виновата, если вдруг ты нарушишь условия…
— Не нарушу, — покачала головой Воронцова. — Обещаю…
30. Евгения
Возвращаться к событиям того дня не хотелось. Но, если это нужно было ради Алисы… Я была готова и не на такое. В чем-то я даже понимала чувства Александра. Наверное, если бы моего ребенка оставил кто-то важный для него, я бы тоже попыталась разобраться, что к чему. Поэтому не стала особо настаивать на отказе.
В тот летний вечер я задержалась на подработке — в пиццерии, которая находилась чуть ли не на другом конце города. Я только закончила третий курс института, и устроиться по специальности пока не получалось. Поэтому пришлось соглашаться на должность официантки. Мы с мамой жили небогато. На жизнь хватало, но я была молодой девчонкой, и, как многим, мне хотелось более модные джинсы или туфли. Так что на лето решила пойти подработать.
