— А поговорить со спонсорами, раз у вас такая любовь? — с раздражением поинтересовался Максим. Но помимо кипящей крови в нем еще оставался и здравый смысл. — Хотя да, с ними нет смысла говорить. Сука!
Прикрикнув, Красненко пнул стоящий рядом с собой стул, который тут же завалился и рухнул на пол. Я прищурилась от неприятного звука, но с места не сдвинулась. Мне было так тяжело видеть все это, но я должна была бороться! Пройдет время и мальчишки поймут и простят нас. Я в это верю.
— И что теперь будет с группой? — сухо спросил Эльман.
— Вот именно! — снова завопил Сергей. — «ДНК» любят именно такими! И без Антона хрена с два мы будем кому-то нужны! Своим решением вы никого не спасаете, вы рушите огромное количество жизней и карьер, включая и мою! Я… я не позволю! Вы устанете откупаться от нас! Вы полы мыть не сможете в этом городе! Это я вам гарантирую!
И вот тут к моему горлу, впервые за все это время, подступил ком. Я не знала, кричать мне или плакать, но я отчетливо ощутила цепь на своей шее. Я рассчитывала, что люди в этом мире верят в любовь, а не в деньги, но… Но нас ведь правда могут не отпустить или потребовать невероятных денег за нарушение контракта. Никто не станет закрывать на это глаза, как бы я не верила в обратное. Может быть я не была слабой или трусливой для своего плана, но я была слишком наивной и в этом оказался мой главный просчет…
Мы с Антоном переглянулись. В его лице читалось что-то вроде «не бойся, прорвемся!», но я знала, что мы не сможем… Не в таких обстоятельствах.
— Пусть идут. — Громко и четко произнес Тол и все внимание тут же переместилось на него.
— Что…? — буквально опешил продюсер и остальные участники группы.
Тол помотал головой.
— Вы оглохли что ли?! Пусть они идут, куда хотят! И если кто-то посмеет им помешать, если кто-то станет портить им жизнь, я лично испорчу жизнь этому человеку! А если этим человеком станешь ты, Валерич, я уйду вслед за ними! И без меня тебе точно хана! Я здесь главное лицо и я могу решить ваши судьбы на раз! А так я беру все это на себя и сам решу проблемы с новым барабанщиком, прессой и фанатами.
И слезы хлынули из моих глаз. Тол… дурачок… он говорил, что не отпустит меня, но похоже он все понял… А может и научился любить. Я приблизилась к нему, чтобы взять его за руки, но он не дал мне этого сделать, отвернувшись и коротко кивнув на дверь. От этого сердце мое оторвалось и рухнуло в неизвестность, достигнув дна моей кроличьей норы.
— Валите отсюда, пока я не передумал! — прикрикнул он, желая начать разговор о сложившейся ситуации с «ДНК», к которым мы с Антоном теперь не имели никакого отношения.
Глава 51. "Пожиная плоды"
В тот день в гримерке для нас с Антоном ничего не закончилось. Все только началось. И сейчас я говорю не о разборках с продюсером, прекращении контракта или передачи прав на стихи. Нет. Я говорю даже не о том, как сильно мальчишки обиделись на нас, хоть и не демонстрировали это открыто. Наверное они просто попытались понять нас с Антоном, может быть проявить уважение к чужому выбору или сохранить в душе все то хорошее, что было у них с Антоном или со мной. По-настоящему рада за нас была только Карина, но, думаю, нетрудно догадаться по какой причине. Но это все стало просто щебенкой на дне океана, по сравнению с другим.
Да, вы правы. Как я и говорила, речь шла о прессе. И все началось совсем не так мирно и красиво, как планировал Сергей Валерьевич, потому что тот момент моего признания в студии ток-шоу естественно остался записанным и его естественно тут же кому-то продали и выложили в сеть. А найти виновных, как всегда, не удалось. Жадные до пикантных сплетен репортеры разыскали даже Гошу, пытаясь предложить ему кругленькую сумма взамен на какую-нибудь грязную историю обо мне. Но, надо отдать ему должное, он отказался и предупредил меня, написав короткое СМС:
«Видел в прессе, что у вас там происходит. Сказать, что я в шоке — ничего не сказать. У меня хотели взять интервью, но я их послал, хоть мне и есть что рассказать. Не знаю, что ты задумала, но, надеюсь, ты знаешь что делаешь.»
Группа, все же, выступила с официальным заявлением, но это было сделано скорее для галочки, потому что пресса и общественность свои выводы уже сделали. Какие? Ну, картин случившегося нарисовали просто море.
В первом варианте я грязная проститутка, которая спала чуть ли не со всеми членами группы сразу, и в итоге на меня купился самый глупый из всех, решив, что я изменюсь и стану другой. Они же изо всех сил утешали Эльмана, которому я якобы разбила сердце.
Другие версии оказались более проницательными. Кто-то видел правду в том, что с Эльманом у нас изначально был пиар-ход. Хотя, историю с Антоном они тоже видели лишь как способ сделать «ДНК» самой обсуждаемой.
Кто-то заметил даже то, как яро нас с Антоном защищал Тол, буквально закрывая собой, решив, что и он в этом как-то замешан. Да, очень даже замешан, только теперь это все пройденный этап… Салтыков удалил меня из друзей и больше не желал иметь со мной ничего общего. Наверное я все же разбила его сердце, но в итоге ему будет лучше, я знаю.
Нас с Антоном постоянно преследовали папарацци. Буквально везде. Я была счастлива лишь тому, что моей семьи это все никак не коснулось. Ну, то есть их, конечно, спрашивали почему я такая оторва и плохая дочь, но мама и папа игнорировали эти высказывания. Коля правда чуть с коллегой не подрался, защищая мою честь, но и это не выглядело проблемой на фоне прочего.
Но мы с Антоном боролись, выходя из грязной истории с достоинством. Мы никому не давали интервью и никак не реагировали нас все то, что писали о нас в Интернете. Мы просто продолжали жить. Как и собирались, встретились с моей семьей, чтобы познакомиться. Но и тут все обстояло как-то странно. Все домашние вели себя как обычно, общались, улыбались, накрыли шикарный стол. Антон был уверен, что они в восторге от него, но я видела в лицах родных нечто странное и необъяснимое.
В конце концов Коля отвел меня в сторонку, глядя теперь совсем без наигранного веселья.
— Я не понимаю… — пожаловалась я. — Что с вами всеми? Я сделала что-то не так?
Брат опустил голову, приобняв меня за плечо.
— Просто мы все переживаем за тебя и за ту историю, которая заварилась из-за этого Антона. — Брат сделал особый и не очень приятный акцент на имени моего возлюбленного.
Я нахмурилась.
— Ты же знаешь, что я сама все решила. Вы же мне говорили, что надо снимать маски, не надо прятаться…
Коля отрицательно помотал головой.
— Боюсь, что ты превратно поняла то, что хотели донести до тебя родители. Они говорили о том, что людям нужно давать шанс и понять, что многие носят маски из-за страха, а когда снимают их — становятся другими. И это нужно принять. Попытаться.
Я окончательно запуталась в мыслях брата и в своих собственных. Кто? Кто носил маску? Из-за какого страха? И что я должна принять? Разве речь шла не о нас с Антоном?
