— Ты кто? — спрашиваю я без обиняков, а она улыбается. Тогда я замечаю, что она и губы накрасила, прорисовывая совершенно другой контур, а не обводя тот, что дала ей природа.
— А ты не узнаешь? — хмыкает она, — это хорошо. Значит, и он меня не узнал бы.
Я чувствую, как у меня взмывают вверх брови от удивления, а девушка внезапно хватает себя за макушку и…. стягивает волосы…. черт, нет. Она стягивает парик из платиновых блондинистых волос. Длинные рыжие волосы рассыпаются по плечам, а я медленно сглатываю, чувствуя, насколько вязкой стала у меня слюна, и как сухо стало во рту от страха. Ужас расплавленным холодом стекает по моей спине, оставляя мерзкие мурашки.
— Не переживай. Я смою сейчас этот макияж, — продолжает журчать милый голосок, — и посмотришь впервые за двадцать пять лет на свою родную сестренку, Рита!
Эпизод 46
Я предпочла бы ее не видеть никогда. Особенно, зная теперь, что она сделала. Из меня рвутся обидные и едкие ответы, однако, Амир сказал, что ключ к моему выживанию — молчание, поэтому я всего лишь удивленно приподнимаю брови.
— Что за бред? У меня нет сестры. Какого черта я тут делаю? — произношу я, а она радостно смеется.
— Я жена Амира. Мирослава, — отвечает она, прекратив веселиться, — мы с тобой похожи, как две капли воды, потому что близнецы. Наша мать умерла при родах. А отец тогда сбежал, решив, что не потянет один сразу двух младенцев. Прости, что говорю тебе это сейчас, но твои родители тебе не родные. Как и мои.
Она замолкает, роется в сумочке, достает оттуда влажные салфетки и зеркальце. А потом садится на корточки передо мной и внимательно смотрит в глаза. У меня рвется возглас “да не может этого быть!”, но я понимаю, что он будет звучать очень наигранно.
— Ты удивлена, да? — сочувственно спрашивает Мирослава, — прости.
— Я… — заминаюсь я, — это звучит неожиданно.
— Понимаю. Еще раз прости, но я должна была тебе это сказать. В любом случае, твои родители останутся твоими родителями, просто ты будешь знать, что у тебя есть еще один родной человек.
“Да что ты?!” — кричит сознание, пока я слушаю этот полный приторного сочувствия голос, — “родной человек, который втянул меня в эту дрянь! Который подбросил ребенка и заставил играть меня в странные криминальные игры. Изменил всю мою жизнь. Разрушил ее!”
Мягко говоря, я бы с удовольствием и дальше бы не знала, что у меня есть сестра.
Мирослава криво улыбается, видимо, неправильно истолковав мое перекошенное выражение лица.
— Ты в шоке. Понимаю. Поговорим о чем-нибудь другом? Ты же знаешь, что Амир — мой муж. Он забрал тебя в свой дом. Когда ты нашла ребенка. Что он тебе сказал? Неужели не рассказал про меня, держал в неведении, ни словом не обмолвился?
— Так и есть, — сухо отвечаю я, — Я до сих пор не совсем понимаю, что происходит. Я в курсе, что ты пропала полгода назад.
— Для непонимающей ты слишком откровенно липла к нему сегодня, — губы моей стервы-сестры внезапно кривятся в паршивой усмешке, — понравился тебе мой муж? Решила заменить пропавшую жену, да?
Черт. Я ведь и не подумала ни на секунду о том, что она и ее любовник могли следить за нами и видеть, как я цепляюсь за Амира, не желая отходить от него ни на шаг. Может быть, они и не догадываются о том, что Амир знает их план, но вряд ли Мирослава оценит прилипчивость к ее мужу.
— Он приказал мне, — вырывается у меня оправдание, — сказал, что я должна вести себя так, как вела бы его жена.
— Боже мой, — восклицает Мирослава, — смешно. Это такая глупость — пытаться сохранить лицо, представляя тебя, как настоящую жену. Заставляя играть роль… по его репутации это сильно ударило. Так он реально тебе ничего не рассказал?
Я медленно качаю головой, понимая, что начинается основная часть допроса. Мирослава усмехается.
— Он привез тебя домой… и все? По крайней мере он должен был хотя бы обосновать, для чего это сделал. И ты не похожа на дауна. Наверняка ты была в шоке.
— Он сказал, что ты пропала. И теперь я буду играть роль его жены. Что мы с тобой похожи, как две капли воды, — я пересказываю то, что говорил мне Амир в первые дни моего заточения и похищения. В конце концов, это не та информация, которая может как-то ему или мне навредить. Просто пересказываю тот бред, что творился тогда.
— И ты согласилась играть такую роль? — хмыкает секптически сестра.
— Я похожа на идиотку, которая будет спорить при похищении? — изгибаю я бровь, — у меня не было выбора.
— И больше ты не задавала вопросов? — сестра принимается медленно снимать макияж с лица, поглядывая в зеркальце, а я качаю головой. Она очень настырно допрашивает, но и я могу спокойно пока прикидываться валенком.
— Нет. Зачем?
— Странная ты. Ну да ладно. И чем занималась все эти дни? Что-нибудь происходило необычное?
— Ничего… я просто сидела дома. И занималась малышом. Ты задаешь столько вопросов… не хочешь сама обьяснить, какого черта я тут делаю?
Она скептически поджимает губы, протирая лицо салфеткой, но ничего не отвечает. Я наблюдаю за тем, как она смывает с себя “вторую личность”, и появляются знакомые черты лица, который я вижу каждый день в зеркале. Почему-то это вызывает у меня странное омерзение.
Эта женщина, которая зовется моей сестрой, даже не спрашивает про сына. Её интересует лишь только то, чем занималась я!
Я, все-таки, не выдерживаю.
— И ничего не хочешь спросить про Тимура? Тебя совсем не беспокоит судьба твоего ребенка? Я нашла его у шоссе… как он оказался там, если пропал с тобой?
Она поднимает на меня взгляд.
— Ого, вот это вопросики пошли. Но я тебе вроде не разрешала так много болтать, Рита. Что до беспокойства — мы увидимся с ребенком уже скоро. Он у отца. Чего мне за него беспокоиться?
— Для матери разлука с ребенком даже на день — трагедия, — произношу я, — но ты так расслаблена…
Она как-то нервно опускает руку с зеркальцем, едва не ударив его об пол и впивается в меня темным взглядом. Я замечаю вокруг радужки странный ободок. Ее цвет глаз — это тоже линзы…
— Слушай, ты мне лекции читать тут будешь, что ли, Рит? Еще этого мне не хватало, — произносит она сквозь зубы, и я понимаю, что она какого-то черта держит ярость в узде. Притворяется хорошей передо мной. Спокойной и рассудительной. Чтобы что?… вытянуть из меня все? Мне кажется, что она готова меня за что-то растерзать. Я ее раздражаю. Но почему?
— Я просто спрашиваю.
— Я тебе просто отвечаю. Ну как? — она наклоняет голову на бок, едва улыбаясь, — похожи мы? Рада тому, что у тебя есть сестра?
Я скептически рассматриваю ее. Может быть, мы и похожи. Черты лица у нас практически одинаковые. Только ее кожа выглядит сейчас усталой, даже несмотря на легкий дорогой загар, полученный явно на солнце Италии, а не в солярии или на даче. Сестра вообще выглядит какой-то злой и хмурой. Не знаю, как для других, но для меня различия очевидны.
