— Ну же, господа, не пугайте девочку, — рассмеялся над моим плечом Оракул. — Прошу любить и жаловать, наша долгожданная перворожденная, княжна Фэй Алуа Раэрдон Тэлонис Элвианская.
Головы сидящих в зале драконов — а это были они, вне всяких сомнений, начали склоняться, приветствуя меня. Ох-хо. А можно я все-таки сбегу, а?
— Леди Гастгрин, — отважно пискнула я, отчаянно боясь еще больше привлекать к себе внимание, но это было нужно сделать. Если я не признаю своего мужа, то кто это сделает за меня? По сути, я же не обязана была носить фамилию и титул мужа, мой титул выше его и он оставался при мне. Но это был знак того, что я признаю себя членом семьи, в которую вошла. Признаю себя женой лорда Гастгрина.
Пальцы Вэлькора сжались на моем плече. Осторожно, ласково, будто бы даже благодарно. Пожалуйста, дорогой. Если хочешь знать — я очень надеялась, что мне удастся это ввернуть. Надеюсь, Эвор услышал и у него вытянулась физиономия.
— Леди Гастгрин, да, — добродушно добавил Оракул и чуть повел ладонью. Портальная арка из серого резного камня за нашими спинами растаяла, оставляя центр зала свободным. Из ниоткуда возникли четко очерченные высокая кафедра судьи и три пониже, будто одиночных. У каждой кафедры стояли удобные кресла, либо процесс предполагался долгий, либо… Хотя нет, даже если он продлится полчаса — полчаса на ногах под пристальными взглядами нескольких сотен человек — это долго и почти невыносимо.
Оракул тоже умел материализовывать магию, причем делал это явно эффектнее и быстрее, чем Вэль. Ну явно, судя по тому восхищенному выдоху, который издал мой муж. Примерно так вздыхают мальчишки-оруженосцы, глядя на искусство опытных мечников обращаться с клинком. И это мой несносный невозможный в своем могуществе чародей. Ну кто-то должен был существовать сильнее его. Оракул просто не мог быть другим. Ибо он был сама Магия. Её голос, её глаза, её уши, её душа. Физическая оболочка для всего того, что спасало Джанх от гибели.
— Занимайте места, леди Фэй, лорд Вэлькор, — Оракул повел ладонью в сторону отдельно стоящих маленьких кафедр и оглянулся, нашаривая кого-то взглядом. Эвора, видимо.
Я двинулась было к своей кафедре, но остановилась, не сделав и трех шагов.
Все будет так, как я захочу, да?
Ну ладно.
Когда я развернулась и зашагала к Вэлю, уже усевшемуся с пасмурным видом за свою кафедру, явно предвкушающему встречу с Эвором, по залу побежали смешки и шепотки.
Тот самый любопытный дракон одобрительно кивнул, хоть от взгляда на меня и уклонился — что-то шепнул своему растрепанному соседу. Это все было что-то вроде испытания, да? И… Стоит ли мне правильно понимать, что почему-то то, что я делаю что-то не так, как … хотелось бы Эвору, получает у драконов одобрение. Не пользуется мой бывший женишок в Совете таким уж непререкаемым авторитетом, так?
— Леди Гастгрин? — Оракул смотрел на меня с интересом и, кажется, слегка улыбался.
Я телекинезом притянула к кафедре Вэля кресло, которое предназначалось мне и, пытаясь выглядеть независимой, уселась в него.
— Я буду рядом с моим мужем, — сообщила таким тоном, чтобы было ясно, что передумывать я не собираюсь. Хоть пытайте.
Вэль накрыл мою ладонь, опущенную на подлокотник кресла, и стиснул её своими пальцами так, что по коже побежали мурашки.
Этот процесс нужен был не для Совета. И даже не для того, чтобы отстоять наш с Вэлькором брак. Будь он нужен для этого, я бы еще вчера сказала Оракулу, что развод мне не нужен и идите все в пасть к Хоору, занимайтесь на Совете делом — Эвора на место поставьте, а то пресветлый князь совершенно потерял берега.
Этот процесс был вовсе не для того, чтобы произошло вот это всё, а для Вэлькора, для того, чтобы его позже никто не мог упрекнуть, что он разлучил двух возлюбленных ради жажды мести. Бессмысленно было прятаться от этого. Эта история и так уползла слишком далеко. Ну да, мне было нервно и жутковато сейчас, но за руку меня держал мой муж, а вниз по ступенькам между рядами кресел к нам спускалось его павлинье рыжее высочество. Весь в черном. Траур надел? Верю, верю!
И, клянусь Кхатом, выражение его лица, пылающий яростью взгляд, устремленный на меня — все это доставляло мне почти физическое удовольствие.
Все так, как я хочу, Эв. Я хочу вот так. Сейчас я могу хотеть, да.
— Ну что ж, приступим, господа, — тихий голос Пресветлого, усиленный чарами, разнесся по всему залу. — Разбирательство конфликта Дэлрей-Гастрин объявляю открытым.
Глава 33. Побеждающая
“Я буду с мужем”.
Ох, Фэй, маленькая воинственная решительная фея. Кажется, её личным увлечением было вытянуть из Вэля все живое, что содержалось в его душе, а потом отчудить что-то совершенно неожиданное. Он и не верил даже, что будет хоть на секундочку так, как оно было сейчас.
Столько драконов…
Вэль уже был на Совете. Четыре года назад, когда добивался, чтобы Дэлрея призвали к ответу за смерть Али. С той поры как он на своей шкуре ощутил, насколько драконы заботятся о своих и насколько им плевать на каких-то там волшебничков — он с неприязнью относился к драконьему племени в принципе. Во многом — Фэй досталось и за это, в свое время. Но сейчас…
В ладони Вэля — теплая рука Фэй. И сжимая ее, совершенно нипочем смотреть на слащавую морду рыжего ублюдка и слушать весь тот бред, что он нес.
Нет, Дэлрей не врал, когда заливал о своих чувствах к Фэй. Его разочарованием и похотью разило на весь зал. Ну, может, драконья эмпатия это чувствовала слабее и они это могли трактовать как увлечение, Вэлькор же прочувствовал каждый нюанс Дэлреевских обид. Уже сам пожалел, что обратил в оружие именно эмпатию. Не все он сейчас хотел знать. Сейчас реакция Дэлрея на Фэй Вэля жутко раздражала.
Нет, конечно, отчасти слегка приятно, что у врага настолько пригорает, хоть какое-то удовлетворение, раз уж добраться до него пока не получилось. Но как он смел ее хотеть? Вот так внаглую!
Фэй была женой Вэля. Она принадлежала ему, а он принадлежал ей. Ну он-то точно со всеми потрохами. А она — даже если и выбрала его из каких-то своих личных мотивов, даже если и не была им увлечена — все равно Дэлреем заинтересована была гораздо меньше. Сейчас она ясно давала это понять.
Когда Дэлрей заговорил про Запечатление, Фэй как-то странно подобралась, напряглась, будто начала всматриваться в лица сидящих в зале членов Совета. Она знала? Что хотела понять?
Эвор выглядел трагично. Он всегда умел пускать пыль в глаза, что уж там, — а сейчас, весь в драматичном черном, непривычно не разряженный как сбежавший с карнавала шут, дерганый, всеми интонациями своего выступления он будто пытался добиться от Вэля эмоциональной реакции.
Наверное, он бы ее получил. Вэль, наверное, уже не единый раз вспылил, вскочил бы на ноги, с тем, чтобы влезть с Дэлреем в перепалку, и это бы жутко навредило ему в глазах Совета. Примерно так и было в первый раз. Вэль, на свою беду, был чересчур вспыльчив.
