Фенрир резко замирает и на пятках оборачивается ко мне с таким видом, словно я живого паука прожевала, проглотила, не поморщившись, и потребовала еще.
— Что значит зачем? Потому что я так захотел.
Как аргументировано.
— И сбил меня тоже, потому что захотел?
— Так было нужно, — он снова оказывается рядом, присаживается, чтобы наши лица были на уровне и с интересом зоолога, увидавшего редкий вид бабочки, рассматривает меня. Неприятный взгляд. Липкий и удушающий. — Тогда мне помешали. Мы ведь должны были встретиться раньше, еще в Петербурге…
— Когда это?
— Когда я пришел к тебе в гости.
— Это когда пытался вырвать у меня катар?
— Всего лишь хотел обезоружить, но попытка не увенчалась успехом. И скажи… — его пальцы скользнули по моей щеке, вниз к шее и остановились на ключице. Открытое декольте негодующе покрылось защищающимися мурашками. — Разве я тебя запугивал? Разве угрожал?
— А это называется как-то иначе?
С удовольствием отстранилась бы подальше, только не могу. От прикосновений передергивает, Фенрир видит это, но не торопится останавливаться. Цепляет прядь моих волос, играет ей.
— Разве я хоть раз угрожал твоей жизни?
— Когда влетел в меня на полной скорости? Да.
— Вынужденная мера. Ты ведь не пошла бы за мной по своей воле. Пока что…
Пока что? Он, правда, в это верит?
— Даже не рассчитывай, с психами связываться себе дороже.
— Да, она тоже так считала… — холодные пальцы впиваются мне в подбородок и тянут на себя. Нет, нет, нет, это шутка? Только пускай попробует…
Предотвращаю намечающийся поцелуй ударом коленки. Даже силы откуда-то взялись. Не больно, но предупреждающе. Фенрир морщится и довольно улыбнулся.
— Как мне это нравится.
— А мне совсем нет. Отвали и сгинь с глаз моих!
— Знаешь, тут ты права, — согласно кивает оборотень. — Что-то я заболтался и позабыл о времени. У меня ведь ещё столько дел. Ты не будешь против, если я ненадолго оставлю тебя? Уж очень хочу полюбоваться на фейерверк. Ну а позже мы договорим…
Он снова скрывается у меня за спиной.
— Фейерверк? Какой еще фейерверк?
— Стеклянный и незабываемый… и он станет только началом. Я долго ждал.
Что-то мне совсем не нравятся такие разговоры. Ещё меньше нравится, что перед носом вдруг замаячил медицинский шприц. А следом и загорелое обветренное лицо.
— Я мог бы, конечно, запереть тебя в клетке, но… это так по варварски, верно? Лучше обойдусь проверенным способом. Будет не больно, обещаю.
— Эй, не надо меня ничем накачивать! — пячусь, как могу. У меня нет ни малейшего желания отключаться в его присутствии. Мало ли чего он там удумает! — Я буду сидеть тихой мышкой. Зуб даю!
— Я тебе верю, но…
Уже зажмуриваюсь от безысходности, когда откуда-то, то ли сверху, то ли снизу, доносится гул. Эхо тут, конечно, что надо. Фенрир принюхивается. Точь-в-точь ищейка. Сердито хмурится.
— Как они так быстро нас нашли? Нет, надо было разобраться с ними сразу, — быстрый взгляд на меня, секундное промедление и разочарованный выдох. — Продолжим позже.
Его быстрая тень проскальзывает мимо и наступает гробовая тишина. Ушел или нет? Подсознательно жду, что в меня в любую минуту вопьется игла, но нет. Ничего. Воюю с проклятыми наручниками, пока до меня снова не доносятся шорохи.
С удивлением смотрю на вынырнувшую из темноты тигрицу. Сосредоточенную, спокойную и грациозную. С запозданием до меня доходит…
— Марина Викторовна. Не думала, что скажу это, но я ужасно рада вас видеть.
— А нас нет? — знакомый силуэт. Дима. Настоящий или подделка? Нет, раз тигрица тут, думаю, настоящий. А тут рядом мельтешит ещё и Стас.
— Чего так долго? — вместо благодарности прилетает им.
— Уж прости. Мы не сразу поняли, что к чему.
Забряцали оковы. Всё не так просто. Ключ Фенрир скорее всего утащил с собой, а мастерством вскрывания замков никто из нас не обладал. Пришлось искать альтернативный вариант в виде кусачек, которые Стас отыскал где-то у меня за спиной. Туда же он теперь и непрерывно таращился. Да ещё с таким лицом.
Облегченно стаскиваю с натертых мест оковы, пока Дима помогает мне подняться.
— Как вы меня нашли?
— По запаху, — Данилов младший с благодарностью оглянулся на застывшую тигрицу. — Этот кретин догадался взять одну из их перевозочных цирковых машин. Где он?
— Не знаю. Он нес какую-то ахинею о… — застываю с открытым ртом. — Это что за хрень?
Понятно, на что уставился Стас. За моей спиной, оказывается, отрывался такой вид, что… Подхожу к увешанной фотографиями стене, рядом с которым расположился огромный металлический стол, нагроможденный всевозможным барахлом. Черт с ним с барахлом, но…
Коллаж из моих фотографий. Их сотни, если не больше. Всевозможные. Вот я иду по улице, вот выхожу из подъезда, в магазине, в процессе парочки рабочих дел (узнаю эти районы), и... что еще хуже: где я сплю. В своей постели, в своей квартире, а фотография сделана сверху. Словно надо мной стояли в этот момент. А вот теперь накатывает запоздавший страх.
— Знаешь, если не вот это доказательство твоей невиновности, то я уже и не знаю, чем ещё убедить совет. Мне, кстати, нравится вот эта, может забрать на память? — Дима тянется к одному из снимков, за что тут же получает по руке.
— Как смешно, — цежу я, чувствую бешено колотящееся сердце. Моя квартира, моя спальня… да куда это вообще годится? — Он конченый социопат, блин. Ненормальный псих…
— Ты только это поняла? — Стас, тем временем, уже рыскает по столу. — Провода, горючее, а это… — нюхает. — Нитроглицерин. Он что, самодельную бомбу тут лепил?
— Фейерверк… — задумчиво протягиваю я, натыкаясь на знакомую рукоять. Мой катар. Только вот без лезвия.
Призывное рычание заставляет нас отвлечься. Тигрица таращится в одно из мрачных ответвлений подземелья и будто что-то требует. Чтобы мы проверили, что там? Внезапное озарение напрочь перекрывает инстинкт самосохранения и здравый смысл. Бросаюсь в черноту, не слушая встревоженных окликов.
Точно подземелье. Под ногами слякоть, а запах становится всё противней. Но в этой стороне теплее, словно сверху работает огромный обогреватель. Может, мы под работающим заводом? Вылетаю на едва освещенный участок и замираю в ужасе.
Клетка. А он не шутил. От души приваренные сваи образовывают импровизированную темницу. Дима со Стасом уже спешат ко мне на подмогу, подсвечивая встроенными в телефон фонариками. Яркий свет вырывает из полумрака знакомые светлые волосы, рассыпанные по мокрой земле.
— Ева, — бросаюсь к клетке, но она, разумеется, заперта.
