Сидя в своей квартире, Роби думал, как сделать этот шаг.
Когда он пропадал из поля зрения в прошлый раз, опыт был отнюдь не самый приятный, фактически едва не стоивший жизни и ему, и еще нескольким людям, в том числе Джули и Вэнс.
Джессика Рил сейчас как раз вне поля зрения. Похоже, она разыгрывает замысловатую стратегию, затрагивающую обе стороны шахматной доски одновременно. Но какое преимущество она надеется этим выиграть, Роби никак уяснить не мог. Это ведет лишь к тому, что у обеих сторон есть основания найти ее и разделаться с ней.
Удвоение противников – полная бессмыслица. Однако как-то непохоже, чтобы у Рил в голове не хватало винтиков. Выходит, раз она так поступает, ее стратегия каким-то образом оправдана.
Бывший аналитик агентства в Арканзасе сбрендил и организовал ополчение. Написал апокалиптический доклад. Она отправилась туда выяснять, кому он этот доклад вручил.
А еще федеральный судья в Александрии.
Если и в Александрии была Рил, то где тут чертова связь?
Судья, Гелдер, Джейкобс и Рой Уэст.
Может, все они участвуют в этом апокалипсисе?
Если да, в чем именно он состоит?
Если экземпляр у Уэста и был, Уиллу до него никак не добраться. Полиция в его доме – или что там от него осталось – кишмя кишит. Наверное, экземпляр есть у Рил, но опять же заполучить его Роби не светит.
Уилл уставился на эсэмэску, присланную Рил раньше.
«Я ничего не делаю без причины. Просто отопри замок».
Вдруг он испустил стон, хлопнув ладонью по столу. Как можно быть таким дураком?! Буквально глядя на ответ, твою мать?!
Подойдя к своему сейфу, открыл его и достал три предмета, лежавшие в ее шкафчике под замком.
«Верно, ее шкафчик. Мне надо лишь отпереть его».
Ладно, простая часть позади, и все усложняется прямо на глазах.
Ствол.
Книга.
Фото.
Ствол уже разобрали до винтика и ничего не нашли. Просто пистолет со специальными деталями, не ведущими ни в каком конкретном направлении.
В книге никаких пометок. Ничего, указывающего на конкретный раздел.
Фото ничего ему не говорит. И он не знает, что за человек стоит рядом с Рил.
«Я ничего не делаю без причины».
– Отлично, леди, – в сердцах проговорил Роби, – в следующий раз не стоит так чертовски усложнять дело. Все это складывается в нечто непостижимое для простого смертного.
Роби снова запер предметы и поглядел из окна.
Поведанное Синим – лишь еще порция муторной информации сверх массы других. Похоже, агентство схлопывается сверху вниз. Просто в голове не укладывается, что такой хаос мог воцариться в наипервейшей разведывательной организации на Земле.
Сейчас мир стал воистину опасным местом. Даже куда более опасным, чем во времена холодной войны. Тогда противники были четко разграничены и рассредоточены по планете. Ставки были столь же понятны. Гибель мира была возможна. Но все же не совсем. Мысль о гарантированном взаимоуничтожении послужила грандиозным катализатором мирного процесса. Невозможно захватить власть над миром, если никакого мира для захвата не останется.
Сегодняшняя ситуация куда более зыбка и деликатна, и стороны меняются с устрашающей частотой. И уже не поймешь, достаточно ли еще мысли о гарантированном взаимоуничтожении. Очевидно, некоторым наплевать, останется ли мир после них. И это выводит их опасность на беспрецедентно высокий уровень.
Ему вспомнилась реплика Ди Карло: «Миссии, которых вообще быть не должно. Пропавший персонал. Перевод денег туда-сюда, а там и вовсе их исчезновение. Отправка оборудования куда не следует, а там тоже исчезновение. И это не всё. Подобное случалось по мелочи и было сильно разнесено во времени. По отдельности это не выглядело столь уж примечательно. Но если взглянуть на них разом…»
В представлении Роби один только пропавший персонал должен был послужить тревожным сигналом, не говоря уж обо всех прочих событиях, упомянутых Ди Карло.
Как такое могли спустить на тормозах?
Такер прослужил директором слишком долго, чтобы не отреагировать на столь значительные проблемы. Или хотя бы обратить на них внимание.
Если только Такер не сидит по ту сторону шахматной доски. Но это кажется невозможным. Впрочем, и Джима Гелдера представить изменником довольно трудно. Тем не менее, если верить Рил, он им был. Однако чтобы с пути сбились оба высших сановника… Насколько вероятно подобное?
Впрочем, как же еще объяснить то, что руководство закрыло глаза на такую уйму недосмотров?
Роби достал свой бумажник, где держал наличные в небольшом герметичном пакетике. И в нем же лежали лепестки роз.
Это вторая подсказка, оставленная Рил.
Кто-то забрал розы – и бог знает, что еще, но эти предметы прозевал. Какое же значение придавала им Рил?
Если она все делала намеренно, должно иметься какое-то объяснение. И оно может быть существенным.
Дама в цветочном магазине сказала, что розоватый оттенок лепестков иногда интерпретируют как кровь. Что ж, тут пролито немало крови. Может, именно этот простой смысл и вкладывала Рил? Но если так, чем это поможет ему?
Синий предполагал, что Рил может быть на стороне справедливости. Что именно подразумевается под этим в шпионском бизнесе, Роби толком не знал. Добро и зло все время меняются сторонами. Нет, пожалуй, это несправедливо. У добра и зла есть фундаментальные составляющие.
Террористы, убивающие невинных с помощью спрятанных бомб, вне всяких сомнений, на стороне зла. А по мнению Роби, они еще и трусы.
Он убивает издали, но ради этого рискует собственной жизнью. И не берет на мушку невинных. Он целит только в тех, кто посвятил свою жизнь причинению боли другим.
«Значит ли это, что я постоянно на стороне добра?»
Он тряхнул головой, чтобы прогнать эти тревожные мысли. Отличная затравка для дискуссии на семинаре по философии. Но ни на шаг не подводит его ближе к истине.
Или к Джессике Рил.
Он заявил Такеру, что не собирается ее искать.
Отчасти это заявление правдиво.
Он больше не станет ее разыскивать. Во всяком случае, от лица Такера и агентства. Но найдет ее – и на сей раз заставит ответить, что же происходит.
Что бы ни случилось, он докопается до истины.
Глава 50
Встреча в его графике не значилась.
Да и не должна была.
Сэм Кент сидел у овального столика. Сидевший напротив был моложе, более подтянут, ниже ростом, с кулаками как кирпичи и торсом как стена.
Звали его Энтони Зим.
