Я смотрю на слова, написанные мною три года назад, и не верю, что все это время этот лист бумаги был спрятан в кармане моих некогда любимых джинсов. Возможно, все это не случайно? Быть может, мне надо было получить это послание из прошлого? Как некий знак или подсказку.
* * *
Дует сильный ветер, я натягиваю капюшон. Погода слишком резко изменилась. Опускаю рукава толстовки до кончиков пальцев. «Ты не можешь просидеть здесь целую вечность, Марион, – говорю я себе. – В какой-то момент тебе придется столкнуться с жизнью. Встретиться к ней лицом к лицу». Встаю с лавочки и понимаю, что скучаю по Алексу. По его улыбке, взгляду, прикосновениям. Понимаю, что должна была остаться с ним. Обнять его и сказать, что это все неважно. Но мало кто поступает правильно с первого раза, это не значит, что все потеряно. Это значит, что надо стать более решительной и не отступать. Продолжать сражаться за то, что дорого. И я не отступлю от Алекса. Буду бороться за свое счастье, вырывать его из рук судьбы. Надеяться на удачу и шанс, которые могут в любой момент от меня отвернуться. Ну и пусть. Если рядом будет Алекс, я все смогу.
* * *
Направляюсь в сторону его дома… или, правильнее сказать, нашего? На рю Сан Доминик полно народу, а перед булочной, как всегда, очередь. Из нее выходит парень, опускает маску, быстро откусывает от багета и надевает ее обратно. Ни одна эпидемия не лишит парижан этой замечательной традиции. Первым делом, выйдя из булочной, кусать свежий, теплый багет. Есть что-то неизменное в нашем мире. Но что-то все же меняется: например, очередь растягивается почти на всю улицу из-за необходимости соблюдать дистанцию.
Я поворачиваю на авеню Боске и перехожу дорогу. Как-то за мной ухаживал мальчик, мечтающий стать писателем. Он показал мне дом на углу и сказал, что мечтает в нем жить, ведь там жил сам Сартр. Помню, как-то рассказала об этом Эстель, и она пищала от восторга. Эль обожает подобные места с историей, жаль только, я не помнила, на каком именно этаже жил великий писатель.
Я подхожу к китайскому ресторанчику «Фонтан Жади». Порой мы с Эстель прогуливали здесь уроки и видели, как в ресторан свозили толпы китайских туристов. Дом Алекса недалеко от него. Издалека видно столпотворение у подъезда. Неужели манифестация? Я читала в новостях, что во Франции во время пандемии было несколько митингов и манифестаций. Они все были запрещены, и полиция жестоко разгоняла митингующих. Это не мешало людям выходить на улицу. Франция – такая Франция. До меня доносятся крики, но я не могу разобрать слов… Подхожу ближе и решаю аккуратно обойти сбоку. Сборище состоит в основном из девушек, у многих в руках плакаты, со спины мне не видно, что там написано. Неожиданно толпа оглушает меня криками.
– Ответь за свершенное! Ответь!!!
Девушка с ярко-красными волосами руководит этой оравой, она орет громче всех.
– И, на счет «три»! Скандируем! Один, два, три!
– Насильник!
– Насильник!
– Выходи!
– Выходи!
Я в ужасе, паника заполняет меня. Никогда в жизни я еще не испытывала такого страха. Мир словно сошел с ума. От нервов у меня потеют ладони, а пульс буквально стучит в ушах. Надо срочно бежать отсюда, говорю я себе. Попасть в дом незамеченной не получится, они оккупировали вход. Вали, Марион. Вали! До того, как они тебя заметят.
Но слишком поздно.
– Это точно она! – кричит какой-то парень, я не вижу его лица. Оно скрыто ярко-желтой маской, на голове у него такого же цвета шапка.
– Да! Та же толстовка и те же кроссы, что и на снимках! – подхватывает кто-то.
Вся толпа в одну секунду оборачивается в мою сторону. И я вижу их плакаты. Портреты Алекса с подписями «ПЕДОФИЛ!», «НАСИЛЬНИК!». На других огромными буквами выведено: «МАРИОН, МЫ С ТОБОЙ!», «МАРИОН, НИЧЕГО НЕ БОЙСЯ!», «ДЮ МОНРЕАЛЬ, ТЫ ПОЛУЧИШЬ ПО ЗАСЛУГАМ!». Я опускаю голову и пытаюсь спрятаться от назойливых взглядов. Но мне не убежать. Люди окружают меня, и все хором что-то кричат. Шум стоит невыносимый.
– Пошли со мной! Ты можешь пожить у меня! – хватая меня за руку, кричит красноволосая.
– Марион, я адвокат, помогу тебе, – тут же вступает в разговор парень.
– Марион, мы спасем тебя! – кричат все вокруг.
Меня хватают несколько рук одновременно, тянут в разные стороны. Все кричат о помощи и о том, что я не одна.
– Пустите меня, пустите… – Я пытаюсь вырваться.
Они делают мне больно, мне становится страшно, что они разорвут меня на части. Внезапно начинается потасовка. Появляется полиция. Людей начинают валить на землю, кто-то убегает, кто то дает сдачи.
– Отвалите! Мы не оставим ее с этим монстром! – кричат девочки и окружают меня, не давая полицейским пробраться ко мне.
– Бежим, Марион. Бежим! – кто-то со всей силы тянет меня за рукав толстовки.
Я теряю равновесие и почти падаю, но меня ловят. Поднимаю голову и вижу Алекса. Мне не верится, что это он.
Он быстрым движением тянет меня к себе, а я продолжаю смотреть на него, не в силах отвести взгляд. Алекс в бешенстве. В него что-то швыряют. Присмотревшись, я вижу на полу шарики бумаги.
– Тварь! – кричат девушки, и кое-кому удается ударить его. Алекс обнимает меня за плечи, скрывает своим телом и вытаскивает из западни.
– Отпусти ее! Пусти! – кричит красноволосая и швыряет в него камень.
Алекс не успевает увернуться, и огромный булыжник впечатывается ему в плечо. Он хмурится от боли, но не отпускает меня. Лишь усиливает хватку.
– Опусти голову, Марион, – громко говорит он и накрывает ее своей ладонью.
Боковым зрением замечаю, как на нас несутся две девушки. У них в руках ведра, из которых выплескивается жидкость. Они подбегают ближе, замахиваются ведрами, целясь в Алекса. Я резко разворачиваюсь спиной и крепко обхватываю Алекса за талию, успевая закрыть его собой. Жидкость в одно мгновение ошпаривает кожу. Острая боль пронизывает все тело. Жар чувствуется даже сквозь толстую ткань толстовки. Его лицо – последнее, что я вижу. У меня в глазах темнеет, и я теряю сознание.
Глава 19
Я просыпаюсь от боли в спине. Она такая сильная, что я боюсь пошевелиться. Не знаю, где я и что со мной. Я лежу на животе. Больно невыносимо, паника медленно обхватывает мое горло. Делаю судорожный вдох. Подушка подо мной пахнет Алексом. Чувствуя его запах, я вдыхаю глубже, это действует как успокоительное.
– Алекс, – хрипло зову я его. Язык прилип к небу и не слушается.
– Он только вышел, – доносится до меня голос Эль.
Я приоткрываю глаза, все плывет, но я различаю ее силуэт рядом с постелью. Она сидит на стуле и ласковым движением убирает волосы с моего лица. Улыбается мне вымученной улыбкой и гладит лоб.
– Ты как? – тихим шепотом спрашивает она.
Тон ее голоса пронизан жалостью, зрение мое снова затуманивается, я не вижу выражение ее лица, но слышу, как она громко вздыхает и откашливается. Старается подавить слезы.
