Он будто ждал, когда я расслаблюсь и успокоюсь, потому что не торопил события. Продолжал касаться меня, даже толком не раздевая, как вдруг в комнату неожиданно влетели несколько человек и, замерев на пороге, громко заржали. Было темно, мои глаза были полуприкрыты, но в одном из вошедших я узнала Алекса. У него на шее висела неизвестная мне девушка, он продолжал отпускать шуточки и даже со смешком спросил:
– Мы их прогоним или разрешим закончить начатое?
В тот момент я была уверена, что вижу сон. Я смотрела на Алекса и не могла до конца осознать, что он реален.
Парень на мне приподнялся на локтях и раздраженно ответил:
– Алекс, мать твою, выйди вон.
Последовал еще один взрыв смеха. Громкий, недовольный голос парня показался мне слишком реальным, слишком шумным. Я попробовала открыть рот, но получилось не сразу. Я словно выныривала из какого-то неизвестного для себя состояния. Смотрела на Алекса, и больше всего на свете мне хотелось оказаться рядом с ним и быть в безопасности. Я набрала в легкие как можно больше воздуха и между спорами и шуточным переругиванием послышалось мое тихое, неуверенное и чертовски напуганное:
– Алекс, помоги.
Даже парень надо мной замер и заглянул мне в глаза. Он тут же резко сел, словно ошпаренный, и посмотрел на меня изучающе. В его взгляде читалось явное непонимание. Я же была не в силах даже приподняться. В комнате на секунду повисла гробовая тишина, и лишь музыка из зала била басами по стенам и мебели. Тогда я даже не задумалась о том, как мне повезло, что Алекс оказался там в тот момент, я ведь даже не была уверена, что это действительно он. Александр в считаные секунды оказался возле меня и тоже в неверии пробормотал:
– Марион?
Он опустил подол моего платья, прикрывая трусики, и немного приподнял, а я заплакала. Весь ужас и страх, что до этого момента ютились лишь на задворках моего сознания, в одну секунду обрушились на меня.
– Ян, ты, мать твою, что творишь? – хватая парня за рубашку, прорычал Алекс.
Но парень тоже выглядел напуганным и сбитым с толку.
– Я сам ниче не понял, – качая головой, ответил он, не сводя с меня глаз. – Я ее не принуждал, она сама со мной пошла, – хрипло проговорил он, стараясь защититься.
– Ей всего пятнадцать, ты не видишь, что перед тобой ребенок?!
Откровенно говоря, в своем красном платье и с ярким макияжем я не была даже отдаленно похожа на ребенка.
Ян, нахмурившись, бросил Алексу:
– Да ладно? Пятнадцать? Ты несерьезно…
Алекс толкнул его к стене.
– Более чем серьезно.
– Алекс, говорю тебе, она сама со мной пошла! Я, мать твою, в клубе! Вход пятнадцатилетним сюда воспрещен! Откуда мне было знать?!
– Меня сейчас стошнит, – подала я голос, и все содержимое моего желудка оказалось на полу.
– Я с тобой потом поговорю, – грубо бросил Алекс Яну и подошел ближе ко мне. Он снял пиджак и накинул мне на плечи, после поднял на руки и вынес из клуба через черный ход. Именно находясь в его крепких руках, разглядывая полузакрытыми глазами его лицо, слушая его тяжелое дыхание, вдыхая его мятно-древесный запах, я поняла, что безумно его люблю. Люблю так сильно, как никого никогда не любила. В его объятиях было безопасно и спокойно, и я знала, что весь мир мне нипочем. Алекс аккуратно уложил меня на заднее сиденье своей машины.
– Только, пожалуйста, не домой, – прохрипела я, и он аккуратно погладил меня по голове.
– Я отвезу тебя к себе. Не переживай.
Я свернулась калачиком на заднем сиденье, уткнувшись носом в его пиджак, вдыхая его запах, и провалилась в сон. Я помню все обрывками… Когда мы приехали, Алекс вновь взял меня на руки, после помог умыться, переодеться и уложил в свою постель, сам же, скорее всего, пошел спать на диван в зале.
Утром я проснулась с дикой головной болью и пересохшим горлом, на прикроватной тумбочке меня ждала таблетка и бутылка воды. Я жадно выпила почти всю воду, а затем услышала аккуратный стук в дверь.
– Входи, – неуверенно откликнулась я, понимая, что на мне майка Алекса и вряд ли я могла самостоятельно снять платье. Дверь открылась, и он вошел в комнату. Я не могла смотреть ему в глаза, настолько мне было стыдно от осознания того, в каком виде он нашел меня… Такого стыда я не испытывала ни разу в жизни. Так горько мне не было еще никогда.
– Эй, ты как? – шепотом спросил Алекс, и в этом тихом мужском, с хрипотцой, голосе чувствовалось столько тепла, что мне стало еще гаже. Ведь я не заслужила этого участливого тона.
– Бывало и лучше, – набравшись смелости, ответила я, и Алекс присел рядом со мной на постели.
– Послушай, Марион. – Он замолчал, будто подбирая правильные слова. – Ты не должна бояться рассказать мне всю правду. Если тебя вчера принудили к тому, чего ты не хотела, просто скажи, и я со всем разберусь.
В глазах у меня собрались слезы, и я отчаянно начала их тереть, чтобы они предательски не покатились. Я ненавидела демонстрировать свою слабость.
– Ты видел, как я вчера была одета? – хрипло сорвалось с моих губ. – Я сама во всем виновата.
Алекс поймал меня за подбородок, и от неожиданности я опустила руки. Он заставил меня посмотреть ему прямо в глаза.
– Мне плевать, как ты была вчера одета, мне плевать, каким образом ты оказалась в том клубе. Если что-то случилось без твоего согласия – вот на это мне далеко не плевать.
И я полюбила его еще сильнее, что-то в моем каменном сердце треснуло и раскрылось навстречу этой огромной и всепоглощающей любви. Я начала плакать и крепко обняла его. Потому что мне до сих пор было страшно, я содрогалась от воспоминаний и от одной мысли о том, что могло случиться. И как бы мне ни хотелось оправдать себя, свой идиотизм, выставить себя жертвой, которая нуждается в помощи, у меня все же оставалась совесть. Поэтому сквозь слезы, прямо ему в грудь, я прохрипела:
– Я слишком много выпила, мы танцевали, целовались, и когда он повел меня по коридору, я пошла вслед за ним. Я не соображала, что происходит, я не понимала, зачем он ведет меня в ту комнату. Все мои действия можно расшифровать, будто я была не против. – Мой плач усилился. – Я просто не могла соображать, до такой степени напилась, Алекс. Я не сказала ему нет, я не отталкивала его, я просто ничего не понимала.
Он крепко обнял меня в ответ и успокаивающими движениями стал гладить мою спину.
– Тише, маленькая. Ничего страшного не случилось, – нашептывал Алекс.
Он не стыдил, не воспитывал, не угрожал рассказать родителям, не говорил, что я дура, не спрашивал, о чем я только думала, не швырнул мне в лицо кусок красной ткани, который вчера был моим платьем. Алекс крепче обнял меня и дал мне выплакаться, всем своим видом и словами давая понять, что я в безопасности и ничего страшного со мной не случилось и не случится. А после приготовил завтрак, омлет с сыром, и сварил кофе. Мы сидели у него на кухне, я вяло перебрасывала вилкой куски омлета с одного конца тарелки на другой. И Алекс неожиданно сказал:
