– Эта штука убьет весь объем! – ною я, натягивая шлем на голову.
– Ой, не будь занудой.
Вал помогает мне зафиксировать шлем и надевает на голову свой. Затем достает ключи от «Триумфа»
[7].
– Стоп, я была уверена, что вон та развалина неизвестной мне марки твоя. А ты катаешься на «Триумфе»?
Валентин бросает взгляд на мотоцикл, о котором я говорила, и закатывает глаза.
– Я, конечно, знал, что ты обо мне невысокого мнения, но не настолько же! Прыгай уже, а то точно опоздаем.
Я сажусь к нему на мотоцикл. Времени возражать нет.
– Это моя первая в жизни поездка.
– Первый раз, значит… – Он поигрывает бровями.
– Отвернись, придурок.
– Давай, обними меня уже и поедем. Только держись крепко.
Я молча обнимаю его за талию и не могу удержаться от комментария:
– Ты что, начал качаться? Откуда такой пресс?
– За три года, Марион, у меня на голове мог вырасти рог! А ты удивляешься прессу.
– Рога у тебя были всегда… бараньи, а вот пресс у ленивой задницы – явление любопытное.
Валентин фыркает и дергается с места. Я крепче стискиваю руки у него на талии.
– Не сломай мне ребра! – кричит он и поворачивает вбок. Мне на секунду кажется, что мы сейчас упадем. Поэтому я закрываю глаза и перестаю дышать. Но удара об асфальт не следует, Валентин легко лавирует между машинами и выезжает на мост Альма. Мы мчимся дальше. Ветер обдувает меня, и я ощущаю выброс адреналина и радость, пока мы мчимся по утреннему Парижу. Мы проезжаем мимо статуи Свободы, и я бросаю короткий взгляд на нее и на Башню. Как же прекрасен этот город…
– Офис же на старом месте? – спрашивает Вал, когда мы останавливаемся на красный свет.
Я усмехаюсь.
– Это так в твоем стиле, проехать почти все расстояние и в самом конце решить уточнить, а туда ли ты едешь…
– Значит, на старом. Выброшу тебя на остановке «Мишель-Анж – Отей».
– Лучше уж не выбрасывай!
– Посмотрю на твое поведение… – с этими словами Вал вновь жмет на газ.
Я в очередной раз обхватываю его со всей силы, но не могу скрыть улыбку. Как мне нравится наша утренняя поездка!
Валентин действительно тормозит около станции метро.
– Вуаля! Можете не благодарить.
– Я и не собиралась…
– Язва.
Я фыркаю и пытаюсь снять шлем, но его заело.
– Чего копаешься? У тебя осталось три минуты.
– Я не могу снять этот чертов шлем!
Вал поворачивается ко мне и улыбается.
– Ого, есть что-то, чего ты не можешь!
Проворные пальцы Валентина справляются с противной застежкой, и он стаскивает с моей головы шлем. Я сразу же поправляю волосы, и он оглядывает меня.
– Подожди-подожди! – Он решает помочь мне и подхватывает мои непослушные пряди, укладывая их, а затем заглядывает в глаза. – О, что я вижу! Блеск и радость! Понравилось колесить на нем, да?
– Ты будешь не ты, если не добьешься или не выклянчишь комплимент.
Он снимает свой шлем и продолжает смотреть на меня. А потом неожиданно целует в обе щеки. Нежно, ласково.
– Привет, Марион.
Этим он сбивает меня с толку, я моргаю и пытаюсь понять, что только что произошло.
– Чего ты так уставилась? – тут же спускает меня на землю Вал. – Не знаю, как там у любителей овсянки, но мы, французы, целуемся при встрече! А ты забываешь наши традиции!
– Ой, точно… – глупо вырывается у меня.
– Ага, утром чуть меня не убила, а вот поприветствовать нормально так и не собралась. – Вал по-детски надувает губы, будто обидевшись, чем очень меня смешит.
– Вот и улыбка появилась на лице! Пару дней со мной – и ты вновь станешь нормальным человеком!
– Ты и нормальность понятия несовместимые, Валентин! – посмеиваясь, язвлю я.
Он шутливо тянет меня за нос и признается:
– Я чертовски скучал по тебе.
И именно в эту секунду над нами нависает Алекс. От неожиданности я чуть не подскакиваю на месте. Александр переводит сердитый взгляд с меня на Валентина. Его лицо скрыто черной маской, но глаза передают всю гамму эмоций.
– Я, конечно, все понимаю, но рабочий день начинается в девять утра, – зло бросает он.
Валентин хмурится и грубо отвечает:
– И тебе привет, дружище. Сейчас и есть девять утра.
– В девять ноль-ноль, – подчеркивает мой сводный брат и вновь смотрит на меня. – Конечно, если тебе действительно интересна работа. Если нет, тогда, будь добра, не трать мое время, а продолжай развлекаться.
Я бросаю быстрый взгляд на часы Валентина. Увидев время, высоко поднимаю голову и ленивым движением перебрасываю волосы на спину.
– Эй, Алекс, полегче на поворотах. Сейчас девять ноль три, и ты сам все еще не в офисе, – нахально заявляю я и встаю с мотоцикла. – До вечера, Вал! – прощаюсь я, а он вдруг хватает меня за руку и тянет на себя.
– Поцелуи, детка. Ты все время о них забываешь. На прощание мы целуемся. Ты же знаешь, как говорят: «В Риме делай как римлянин!»
Он одаривает меня двумя нежными как перышко поцелуями в щеки.
– Во время пандемии никто не целуется, – шепчу я Валу на ухо, и он подмигивает.
– Живи так, будто это твой последний день на земле!
Я хочу ему сказать, что мечтаю прожить очень много дней на этой земле. Будучи здоровой и полной энергии, но мальчишеский блеск в его глазах и наглость, с которой он смотрит на меня, лишают дара речи. А еще я затылком чувствую недовольный и пронизывающий взгляд Алекса. И от этого взгляда покалывает все тело. И так же по всему телу волной расползается удовлетворение. И я ничего не могу с собой поделать, но на губах начинает играть самодовольная улыбка.
– Пока, Валентин…
Он подмигивает и отпускает мою руку. Не знаю, решил ли он сделать это специально, чтобы позлить Алекса, или просто ради развлечения. Валентина сложно раскусить. Никто не знает, что скрывается за веселой улыбкой и вечно смеющимися глазами. Он надевает шлем и, резко надавив на газ, срывается с места.
– Быть может, зайдем в офис, или ты планируешь весь рабочий день проторчать на улице?
