Оказывает умирать за дело не так больно и страшно. Просто вокруг все темнеет, растворяется и ты перестаешь что-то чувствовать, понимать. Ты перестаешь существовать.
* * *
Черное, масляное тело ацлеона — двухголовой змеи с парой рук — замерло. Тварина с шипением обернулась в сторону печати и взревела так, что мороз по коже прошёлся.
Какого лешего?
Он рванул обратно, неосмотрительно подставляя спину под ледяные клинки.
Я вспорол его не задумываясь, не моргнув глазом, от головы до хвоста. Зловолонные внутренности выплеснулись наружу.
Ситуация на поле боя изменилась, не знаю, что привело в бешенство тварей, но они подняли такой рев, что закладывало уши. Воя и рыча на все лады ломанулись обратно к проходу, который…Начинал затягивать??? Я не верил своим глазам. Он действительно затягивался! Медленно, но, верно черная воронка становилась меньше.
— Не подпускать их к печати! — раздался громогласный крик Хельма, перекрывающий все остальные звуки, — держать! Всеми силами держать! Ледяной, огради ее!
Я вскинул руки вытаскивая на поверхность ледяные шипы. Они перекрывали путь беснующимся тварям. Нольд ударил огненным ураганом, сжигая тех, кто оказался поблизости. Клинки джинов, пылающие голубым пламенем, мелькали с неимоверной скоростью.
Новые твари не появлялись, а старые словно сошли с ума. Бесновались, бросаясь на ледяную стену, гибли, но продолжали рваться к печати Альшаны.
Мы их били, не жалея сил, круша, раздирая в клочья. Они нас словно не замечали, не давали отпора, просто рвались как обезумевшие туда, где лежал каменный диск.
Внезапно все затихло последний черный норлунг захрипел и черной кляксой растёкся по полу.
Мы победили…
Я так и не понял, что произошло, сбросил ледяную стену. Она рассыпалась миллионом осколков, тут же превращающихся в туман.
Каменный диск все так же лежал на полу, среди обломков. Еле светился и с каждым мигом становился все более тусклым, словно засыпая, а следом уменьшалось черное пятно вокруг него. Запределье отступало. Мы возвращались из красной пустыни в подземелья. Щупальца пытались пробраться к нам, но не могли. Проход был слишком узок, плотен. Баланс между нашими мирами восстанавливался. Интересно почему. И что это за непонятная груда тряпок, лежащая поверх?
Я сделал шаг ближе, и сердце подпрыгнуло в груди, когда увидел тонкую девичью руку, сжимающую ледяной шип, медные волосы, беспорядочно разметавшиеся по сторонам, и темную кровь, медленно двигающуюся по бороздкам, испещряющим поверхность печати.
— Вита? — голос сел, а все происходящее показалось дурным сном. Я не верил своим глазам, не хотел верить.
Бросился к ней со всех ног, но не успел даже прикоснуться, как меня отбросило в сторону. Хельм, здоровенный сукин сын, отшвырнул к стене и навалился сверху. Я ударил, отшвыривая его от себя, но проклятый джинн, словно сделан из камня. Придавил, сгибом локтя шею прижал, не позволяя вывернуться, придавливая дыхание, так что перед глазами красные круги поплыли.
Чуть поодаль другие джины скрутили Нольда, который тоже ринулся седом за мной. Повалили его на пол. Предатели!
— Пусти, — прохрипел, и вокруг нас все покрылось коркой льда.
— Джер, уймись! — он давил еще сильнее, — не тронь ее!
— Ты не видишь, ей помощь нужна!
— Она все правильно сделала! Все так! Ее кровь закроет печать, — красные глаза джинна полыхали лютой яростью, и решимостью идти до конца.
— Да она сейчас погибнет.
— Это ее решение, ледяной. Она делает то, что должна. И если ты сейчас вмешаешься — будет только хуже. Печать надо закрыть, — он надавил так, что воздуха вообще перестало хватать, — услышь меня!
— Она другом тебя считала, — еще одна попытка вырваться с треском провалилась. Джинн в боевой ипостаси — сильнее человека. Только если магией бить. Ледяным потоком заморозить предателя, загнать ему шип под ребра. Вокруг моих рук заклубилась энергия, воздух затрещал, температура резко упала. Дыхание белым паром вырывалось из груди.
— Печать надо восстановить! — зарычал он, — Если не закрыть — прорыв продолжится! Мы не удержим их внизу, и тогда в Академии начнется бойня! Погибших будет столько, что не хватит мест на кладбище! Джер! Нужна кровь полукровки! Другого способа закрыть проход не существует! Вита это поняла, пойми и ты. Не смей обесценивать то, что она сделала!
Сквозь пелену ярости проникало горькое осознание того, что он прав. Он чертовски прав. Но… Проклятье.
Встретился с растерянным взглядом Нольда. Тот тоже перестал сопротивляться, просто лежал, распластавшись на полу, и огненное марево вокруг него медленно, обреченно угасало. Он тоже понимал, что джинн прав.
— Предлагаешь просто стоять и смотреть, как она истекает кровью? — выдохнул обессиленно
— И молиться, что бы ей хватило сил, — мрачно выплюнул джин, с силой впечатывая меня в стену, а потом отпуская, — шаг к ней, и будешь иметь дело со мной!
Направил мне на грудь клинок, залитый черной кровью.
Я не боялся его. Моих сил хватит, чтобы смять десяток джинов, спалить к чертовой матери притихшего подземного дракона, напряженно наблюдающего за происходящим, и вообще разнести здесь все, не оставив камня на камне. Только это ничего не изменит. Проход я не смогу закрыть, и остановить проникновение тварей в наш мир тоже не смогу. Это по силам только маленькой хрупкой фее, которая лежала на полу и с каждым мигом теряла все больше крови.
Она спасала всех. Все делала правильно. Только внутри все превращалось в кровавое крошево, стоило только подумать о том, какой ценой она это делала.
* * *
Время шло. Секунды растягивались, будто все происходило в тумане забвения, где растворялось каждое движение, каждый миг, каждый мысль.
Я не мог пошевелиться, не мог закрыть глаза, не мог отвернуться. Я вообще ничего на мог. Внутри шла война долга перед Туарией и ее людьми с тем, что я чувствовал к Аравите.
— Ледяной! — мрачно обратился ко мне Хельм, неотрывно наблюдая за тем, как тускло, едва уловимо пульсирует каменный диск, — как только печать погаснет — не тормози. У нее останется лишь двадцать ударов сердца до смерти. Я остановлю время для всех, кто здесь. Кроме тебя. У вас будет десять минут, чтобы добраться до лазарета. Понял?
— Понятнее не бывает, — как ни странно, я знал, чувствовал, что джинн не даст ей просто так умереть.
Печать мигала все бледнее и бледнее, пока наконец окончательно не превратилась в прежний безжизненный кусок камня. Проход снова был запечатан.
— Давай! — с его рук сорвался серебристый вихрь, окутывая Виту, расползаясь во все стороны, поглощая всех присутствующих. Сам Хельм, остальные джины, огненный маг замерли в нелепых позах, устремив бездумные взгляды перед собой. Любоваться на них не было времени. Обратный отсчет пошел. Я бросился вперед, подхватил на руки легкое, словно пушинка тело и рванул на выход.
