— Какое еще проклятие? — Крестовская была настроена очень скептично.
— Дельфины считаются детьми бога моря, — сказал Михаил, — есть древняя легенда об этом. Их трогать нельзя. Считается, что тот, кто убьет дельфина, будет проклят. Но пострадает и тот, кто найдет мертвого дельфина на берегу. Он тоже попадет под это проклятие.
— Ну, несправедливо! — усмехнулась Зина. — А если человек пытался дельфина спасти?
— Так гласит легенда, — строго сказал Михаил. — В нее можно верить или не верить. Но так говорят. Интересно, от чего умерли те дельфины? Может, тот же самый яд?
— Ты думаешь, что рыбак обнаружил яд, которым убили дельфинов, и тоже пострадал от него? — задумалась Зина. — Нет это маловероятно. Там же был и второй рыбак. Насколько я помню, два рыбака нашли дельфина. И второй жив-здоров.
— Туда нужно поехать, в этот поселок, — неожиданно сказал Мишка. — Установить передвижения рыбаков, их действия. Узнать, что именно делал убитый и чего не делал второй рыбак. Если второй до сих пор жив, а он жив, значит, он не сделал и не узнал то, что обнаружил первый. А это уже серьезно. Может, он тоже под угрозой.
— Вряд ли. Его бы тоже убили, как этого, — покачала головой Зина, — а съездить можно. Только интересно, с кем говорить?
— C семьей, с другом в первую очередь.
— Поедем. Может быть… — Зина пожала плечами. Ехать ей никуда не хотелось. Но говорить об этом она не стала.
ГЛАВА 8
Тарас выглядел плохо. Какое-то время Зина не видела его и поразилась переменам, которые произошли в нем. Он похудел, осунулся. Под глазами пролегли темные круги. Было похоже на то, что он болен. Но Зина знала Тараса. Даже если он болен, то никогда не скажет об этом. Привык все носить в себе. Зина таких людей уважала. Но прекрасно понимала, что в мире, где нет никого, кроме тебя, очень сложно жить.
Впервые в жизни Зина была у него дома. Тарас сам предложил зайти к нему, чтобы не светиться на людях. Он прекрасно понимал, с кем связана Зина, и не хотел афишировать себя в такой связи. Это и радовало Крестовскую, и печалило одновременно.
Радовало потому, что она понимала, что уже поднялась на определенный, другой уровень, где ее даже будут бояться. Печалило потому, что становилась изгоем, и ничего сделать с этим она не могла.
Тарас жил в крошечной комнатушке огромной коммунальной квартиры на Пироговской. На этой улице было такое хитросплетение проходных дворов, что найти правильное направление в этом лабиринте представлялось настоящим искусством. Конечно же Зина почти сразу заблудилась — зашла в глухой тупик, где ход заканчивался стеной. Затем она снова свернула не туда.
Выручила ее бабка, которая, высунувшись из окна первого этажа, напустилась на Зину, что та топчет ее цветы и ходит по клумбам. Цветы! В феврале! С логикой в Одессе всегда было сложно. Зина пожаловалась, что заблудилась. И тут старуха сменила гнев на милость. В конце концов она указала ей нужное направление и даже провела до подъезда, пройдя который следовало сразу же свернуть в другой, ну а потом направо…
Через сорок минут блужданий по лабиринтам Пироговской Зина выбралась на верное место и нажала одну из множества кнопок звонка у огромной дубовой двери.
Комната Тараса была полукруглой, метров девять, не больше, и полностью лишенной окон. Дневного света в ней не было. В комнате горела лампа белого цвета. Было очень много книг. Уютный большой диван, устланный парчовым покрывалом, расшитым золотыми драконами. Сам Тарас был в золотисто-красном кимоно.
Все эти предметы роскоши не вязались с мизерностью и убогостью жилища, в которое не проникал естественный свет. Но Зина вдруг поняла, что именно в такой комнате Тарас чувствовал себя уютно — сюда не проникал не только дневной свет, но и злые людские взгляды.
Он усадил ее на диван, предложил чаю. Зина отказалась. Диван оказался слишком мягким. Ей было неуютно сидеть среди этой вызывающей роскоши, которая на самом деле свидетельствовала о бедности… О бедности, которую изо всех сил старались скрыть.
Тарас сел верхом на стул, положил голову на руки. По его лицу пробежала болезненная судорога. Он действительно был болен, но изо всех сил старался скрывать свою болезнь. У Зины мучительно сжалось сердце.
— Легкая задачка, — лицо Тараса было белым как мел, но он все еще пытался сохранить жизнерадостный тон, — совсем легкая. Как в первом классе.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Зина. Несколько дней назад она отвезла ему на анализ образцы тканей тела рыбака, и Тарас, как всегда, сделал все очень быстро, оперативно.
— Ну давай порассуждаем вместе, — улыбнулся он. — Смотри, что я нашел в образцах. То вещество, которое ты якобы не смогла определить… Знаешь, что это такое? Мочевина!
— Что? — Зина не поверила своим ушам.
— Ты не ослышалась. Мочевина. Это раз. Еще — малоновая кислота. Ну?
— Что — ну? — не поняла она.
— Ничего в голову не приходит?
— Нет. А должно? Давай так — я не знаю, что это за смесь, потому что извлекать подобные образцы из трупов мне еще не приходилось. Малоновая кислота — редкость.
— А барбитуровая? — улыбнулся Тарас.
— Барбитураты? Снотворное? — поразилась Зина.
— Именно! Препараты на основе барбитуровой кислоты — барбитураты!
— Ты хочешь сказать, что человека, из тела которого я взяла образцы, отравили барбитуратами?
— Точнее фенобарбиталом. Который иначе называется… люминал. Так что все просто. Видишь, загадка эта как дважды два. Твоя нежная, рафинированная и склонная к истерике дамочка наглоталась снотворного, люминала. Который иначе чаще называют «женское счастье». Люминал, между прочим, как раз сейчас, в 1938 году, входит в моду. И препараты на основе барбитуратов тоже. Так что твоя нежная, но чокнутая на всю голову дамочка идет в ногу со временем. Шла… Короче, она отравилась снотворным.
— Какая дамочка?! — Зина так подалась вперед, что чуть не свалилась с дивана. — Какая дамочка, ты вообще о чем сейчас говоришь?
— Люминалом злоупотребляют женщины, — как ребенку, начал ей объяснять Тарас. Это женское снотворное. Дамочки, как правило, из высших кругов, нервы себе успокаивают. Стоит оно очень даже не дешево, и так просто его достать нельзя. Еще содержанки высокопоставленных партийных бонз его любят. Я им по дешевке продаю, — хохотнул он. — Знаю несколько таких в городе. Таскаются по старикам, ну а потом спать не могут.
— Не понимаю… И этим содержанкам ты продаешь люминал? — машинально спросила Зина.
— Ну конечно! Чего ты не понимаешь? Думаешь, приятно панькаться со старикашками, хоть они и высокопоставленные большевики?
— Тарас, ты сейчас не о том… — Зина махнула рукой, — совсем не о том! Да к черту этих потаскух, при чем тут они! Мой труп не женщина!
