Более того, ни один из них не должен был узнать, что я жив, поэтому я даже не задумался, когда менял форму. И ни на мгновение не усомнился, что поступаю правильно, когда дернулся, проламывая собой барьер и вываливаясь в реальный мир, где поисковые заклинания уже не действовали. А затем с места сиганул, метя когтями, зубами и хвостом в шестерых одетых в кожу мужчин, стоящих полукругом у противоположной стены.
При этом ситуация до боли напоминала ту, в которой я оказался в самый первый день пребывания в этом мире. Вокруг было так же темно. Карателей, как и тогда, против меня стояло шестеро. Только на этот раз поверх кожаных пальто у них имелись антимагические накидки, благодаря которым я не сразу их заметил. И сейчас они определенно знали, с чем имеют дело, так как с ударом не промедлили. Вот только и я уже не был ни слабым, ни раненым, ни растерянным, да и Изя сильно продвинулся в умении убивать.
Ударивший мне в грудь ослепительно белый луч остановить нас уже не сумел. Кожу, конечно, обожгло, но фэйталовая чешуя выдержала. Более того, лишь слегка оплавилась по краям и просто-напросто отразила удар, вернув его туда, откуда он прилетел.
В помещении, которое я все-таки идентифицировал как подвал, сразу стало и шумно, и дымно, и весело. Чтобы не ослепнуть, веки я все-таки прикрыл, всецело положившись на слух и обоняние, а потом мне стало не до размышлений — мы с хвостярой с разбегу врубились в строй карателей, и я принялся рвать их клыками, в первую очередь калеча руки с тагорами, а Изя излюбленным приемом пробивал чужие глотки, вырывал сердца и с устрашающим звуком портил кожаные нагрудники.
В подвале тут же запахло кровью. Крики раненых и умирающих разорвали тишину болезненно острыми осколками. Как взрыв. Как разорвавшийся прямо под ногами снаряд. Но у нападавших не было ни единого шанса: в разверзшемся здесь аду я был единственным демоном, а каратели неожиданно превратились в грешников, с которыми я творил все, что хотел.
Не знаю… наверное, в какой-то миг меня все-таки переклинило. А может, звериные инстинкты опять взяли вверх. Но в тот момент я уже ни о чем не думал. Бросался на людей без остановки, словно и впрямь сошел с ума. Перед глазами стояла алая пелена. В ноздри забивался будоражащий запах железа и соли. Мои когти и зубы с каждым ударом находили новую цель. И мне было хорошо-о. Настолько хорошо, что я с головой окунулся в кровавое безумие, на какое-то время действительно став свирепым и не рассуждающим зверем, который хотел только одного — убивать. Все, что движется. Все, что даже потенциально могло представлять угрозу. И я убивал. Безостановочно рвал на части податливые тела. Ровно до тех пор, пока шум и крики вокруг меня не стихли, из искалеченных тел окончательно не ушла всякая жизнь, а погрузившееся в темноту помещение не огласил мой победный рык.
Когда же стены подвала дрогнули, а отразившееся от них эхо гулко ударило по чувствительным ушам, я остановился и, тяжело дыша, поднял голову от искалеченного трупа.
Застившая мой разум кровавая пелена так же неожиданно спала. Удушающий запах смерти, который до этого лишь раззадоривал и подстегивал азарт, стал почти непереносимым. К тому же в нем неожиданно появилось что-то горькое, неприятное, даже мерзкое. После чего у меня в мозгу что-то щелкнуло. Воинственно стегающий воздух хвост неожиданно присмирел. А я обвел глазами забрызганное кровищей помещение и как-то даже устыдился собственного поведения, после чего выплюнул из пасти огрызок чьей-то руки и отошел от горы тел, в которых не осталось ничего человеческого.
Еще через миг до меня донеслась обеспокоенная мысль от испугавшегося за мой рассудок Ули. А вместе с ней пришла и очередная порция картинок от Первого.
Перехватив их, я какое-то время пытался сообразить, что все это значит. Но потом окончательно пришел в себя. Вспомнил, кто я такой и зачем пришел. Мысленно извинился перед улишшами за эту постыдную вспышку. Затем отыскал взглядом мечущуюся по изнанке Пакость. Выудил ее оттуда хвостом. Терпеливо снес сердитый кусь за то, что снова посмел ее бросить. А затем прислушался к Ули и коротко рыкнул.
Оказывается, в доме был еще один человек, который во время устроенной нами бойни благоразумно оставался наверху. Более того, даже не подумал вмешаться или как-то помочь карателям. Пока я буйствовал, он терпеливо дожидался окончания схватки и только после того как шум затих, осторожно приблизился к ведущей в подвал двери.
Там-то малыш его и нашел, когда вломился в дом с улицы. И там же прижал к стене, угрожающе скаля зубы и готовясь прибить чужака, который почему-то не пытался оказывать сопротивление. Напротив, вместо того, чтобы причитать, кричать или суетиться, он демонстративно выставил перед разъяренным улишшем пустые ладони. Не зная, видимо, что малыш не понимает человеческую речь, пытался что-то говорить. Объяснять. Уговаривать. А когда сообразил, что свирепо скалящийся зверь недвусмысленно оттесняет его ко входу в подвал, сам туда направился. И, открыв дверь, очень медленно и осторожно спустился вниз, нащупывая ногой ступеньки и не спуская глаз с неотступно следующего за ним нурра.
— Спокойно, спокойно, — донесся до меня увещевающий голос, при звуках которого я изумленно замер. — Не надо нападать. Не видишь? Я совершенно не планирую атаковать.
Желая убедиться, что мне не привиделось, я подошел к лестнице и, вскинув голову, повелительно рыкнул.
Закутанный в длинный халат человек сперва замер, а потом медленно-медленно обернулся и, встретившись со мной взглядом, с тихим вздохом сполз вниз по стенке.
— Вот, значит, ты какой… — прошептал он, глядя на меня безо всякого страха. — До чего же необычная тебе досталась форма. Нурр… не зря каратели так всполошились, когда нашли в подземелье твои следы.
Я пригнул голову и зашипел.
— Не нужно, — качнул головой человек, во все глаза рассматривая мою звериную форму. — Я не собираюсь тебя убивать. Да и вряд у меня получится. Твоя чешуя… не думаю, что смогу ее поранить после того, как с ней не справился даже тагор. Все, чего я хочу, это посмотреть тебе в глаза, мальчик. А все, что мне нужно, это чтобы ты меня выслушал.
— Р-р-р! — тихо рыкнул на него Первый.
— Покажись, — неожиданно попросил гость, не делая попытки встать со ступеньки. — Дай взглянуть на тебя — человека.
Я заколебался.
Он слишком много знал. И был слишком спокоен для человека, который лицом к лицу столкнулся с шайеном. Более того, он совершенно точно знал, кого именно здесь встретит. Он меня ждал. Даже приготовил приманку… причем отличную приманку — в подвале действительно лежали вещи Олерона Аввима. Знакомой расцветки ковры, сложенные аккуратными стопками у стен книги, поврежденные Пакостью короба, откуда по-прежнему торчали огрызки того, что она не доела. Вплоть до того, что и щепки от разбитых Первым комодов были аккуратно собраны в ящики и сложены рядом с лестницей, как если бы в них и впрямь осталось что-то ценное.
Даже убитый мной «ужас подземелий» сюда зачем-то приволокли. Да еще уложили тело так, чтобы я точно его увидел и, наверное, совершил ту самую ошибку, которую совершил.
