Это стало ее тайной, поздней страстью.
И все же она опасалась Попова. Стоило ей заговорить с ним о революции – и он моментально оказывался закован в железный панцирь, ограждавший от всех человеческих чувств, что могут помешать его святому и страшному делу. В такие минуты госпожа Суворина думала: «Этот убьет. Убьет без колебаний».
И вдруг железный революционер сдался. Он улыбался – чуть ли не застенчиво. И ей мучительно захотелось приласкать его.
Дверь распахнулась – на пороге стояла Надежда. На ней был длинный халат, волосы распущены. Ее била дрожь, но губы саркастически кривились.
– Ах да, конечно, – спокойно произнесла девушка, – маме не по нраву мои друзья. Она предпочитает большевиков.
Попов пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал.
– Не так ли, мамочка? – с вызовом спросила она. Гнев оказался сильнее – и Надя яростно бросила: – Имей в виду, я знаю, как ты обращаешься с бедным папой. – А потом, глядя на Попова, добавила: – А вы… Вас надо посадить в тюрьму. Скорей бы посадили!..
– Надежда, иди в свою комнату, – поспешно сказала госпожа Суворина. А Попову прошептала: – Вам лучше уйти. – И на его вопросительный взгляд печально покачала головой. – Нет, это невозможно.
И мать, и дочь знали, что с тех пор они никогда больше не вспомнят эту ночь.
1914, август
Медленно и торжественно, в летнюю жару, по улицам, поднимая пыль, шествовала процессия. Впереди в тяжелых митрах и мантиях, украшенных драгоценными камнями, шли священники. Одни несли иконы, другие – огромные хоругви. Пел хор. И навстречу этому шествию, подобно волнам, набегающим на берег, поднималось море рук, творя крестное знамение, – опущенные головы, согбенные спины. Ибо это была еще Святая Русь. Россия вступила в войну.
Александр Бобров со слезами умиления взирал на процессию. Какое это было лето! Засуха и полное солнечное затмение. Каждый крестьянин в каждой деревне ждал беды. Но теперь, когда беда наконец пришла, здесь, на улицах Москвы, случилось некое чудесное и святое преображение. Внезапно все разногласия были забыты, русские стали братьями, объединившимися ради защиты своего Отечества.
Вслед за иконами несли огромный портрет царя. Никто не думал, насколько же странно, что человек, в жилах которого почти нет русской крови и который донельзя похож на своего двоюродного брата, короля Англии Георга V, – центральная фигура этой почти византийской церемонии. Серьезное, маловыразительное лицо Николая II с короткой каштановой бородкой было совсем не иконописным и мало походило на мрачных правителей Московского княжества. Это был типичный европеец – озабоченный, благонамеренный и в общем подневольный принц, оказавшийся по воле судьбы во главе чуждой ему империи. Но то был царь, отец всех русских, и теперь, когда его портрет несли мимо толпы, народ кланялся.
Александр тоже поклонился. Теперь он был в военной форме. А завтра отправится на войну.
Как началась эта гигантская мобилизация, которая вот-вот должна была потрясти мир?
События на Балканах, спровоцировавшие мировой конфликт, были достаточно просты. В 1908 году, когда Австрия, поддерживаемая Германией, аннексировала Боснию и Герцеговину, она дала понять о своем намерении расширить свои границы, но тогда казалось, что ее можно удержать от таких шагов. Лето 1914 года положило конец этой надежде. Когда боснийские террористы убили в Сараево австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, Австрия настаивала, что это дело рук соседней Сербии, и требовала извинений на унизительных для этой страны условиях. Сербия немедленно извинилась. Однако Австрия отказалась принять извинения и приготовилась двинуться на нее войной.
– Теперь нет никаких сомнений: Австрия и Германия намерены доминировать над всеми Балканскими государствами. Это значит, что они будут контролировать Константинополь и Черное море, – заявил отцу Александр.
Но, помимо такого очевидного стратегического соображения, было еще одно, которое ничуть не меньше волновало Александра.
– Сербы – наши православные братья-славяне, – заявил он. – Святая Русь должна их защитить. Мы обязаны прийти им на помощь.
Именно это Россия и сделала.
Но мог ли этот конфликт остаться региональным? Бог свидетель, на Балканах в течение столетий периодически вспыхивали войны. На какое-то время, когда в безумную дипломатию включился английский лорд Грей, казалось, что это возможно. Но надеждам не суждено было сбыться: разбуженный бог войны зашевелился. На помощь Сербии были посланы русские войска; Германия объявила войну России; за Россией последовали Франция и Англия. К августу в конфликт был втянут весь цивилизованный мир.
По крайней мере, слава богу, это будет короткая война. С этим все были согласны. В то же самое утро Александр получил из Петербурга от своего отца, все еще члена Думы, письмо, полное раздумий на данную тему:
Мой дорогой мальчик, все дело в том, что Германия пошла на огромную авантюру, дабы избежать одновременно войны на два фронта: против Франции на западе и России на востоке.
Ее хваленый план Шлиффена состоит в том, что она может проскочить через Бельгию в Северную Францию, окружить Париж и менее чем за три месяца одержать полную победу на Западном фронте – пока Россия еще только будет проводить мобилизацию. А затем она двинется против нас.
Между прочим, я могу тебе сказать следующее: некоторые хорошо информированные источники сообщают, что у немцев есть довольно подробные планы относительно войны против нас. Империя должна распасться на регионы – на прибалтийские губернии, Украину и так далее, – нам останется только древняя Московия. Подумать только – наша могущественная империя распадается!
Но этого не произойдет, потому что немцы допустили ошибку. Россия может провести мобилизацию гораздо быстрее, чем они рассчитывают. И если мы вскоре пойдем в наступление, имея наши огромные ресурсы живой силы, Германия столкнется с той самой войной на два фронта, которая ей не по зубам. Она будет вынуждена капитулировать.
Общее мнение здесь – как в наших правительственных кругах, так и в посольствах: война закончится к Рождеству.
Александр сразу же записался в добровольцы. Как единственный сын в семье, он был по закону освобожден от мобилизации, но ему очень хотелось принять участие в боевых действиях. Учитывая его социальный статус, он, конечно же, будет офицером, и его сразу же отправят на офицерские курсы. «Но к тому времени, как мы пройдем резервную подготовку, – сказали ему, – все будет кончено. Так что вам не стоит ожидать боевых действий».
Он гордился военной формой, которая была на нем. Форма его будоражила.
И только одна мысль тревожила его. Скоро он должен будет пойти проститься с Надеждой. Но после того, что случилось, захочет ли она вообще разговаривать с ним?
Как он мог так сглупить? Это случилось два дня назад, в доме Сувориных. Он отправился туда сообщить Надежде, что идет в армию. Он в некотором смысле гордился своим решением. Молодой человек в офицерской форме всегда вызывает симпатию.
