Петр был слишком честен, чтобы отрицать данную проблему, но эта фаза пройдет, заверил он молодого человека.
– Не забывайте, что мы находимся в самом начале пути, – сказал он. – Надо образовывать даже многих рабочих-активистов. Но по мере того, как великое пролетарское братство будет становиться все шире и осознанней, эта проблема отпадет. И, – добавил он, – вы ускорите этот процесс, оставаясь внутри, а не отделяясь.
Последовала долгая пауза. Он не был уверен, убедил ли он молодого человека или нет. Было задано еще несколько вопросов.
Когда казалось, что собрание подходит к концу, вдруг со своего места поднялась девушка. Она сидела за крупным юношей, и Петр видел только копну ее черных волос. Теперь же, встав, она с выражением искреннего недоумения на лице смотрела на него огромными, полными света глазами. И действительно, Роза Абрамович была озадачена. Она внимательно слушала все, что говорил Петр Суворин. Она хорошо представила себе всю нарисованную им картину истории человечества, включая лучезарное грядущее нового мира, и это глубоко задело ее: она никогда раньше ни от кого не слышала ничего подобного. И все же, когда она подумала о своей собственной жизни и вспомнила о том, что произошло на Украине, то обнаружила, что ей далеко не все понятно. И вот теперь она с некоторой неловкостью обратилась к нему и тихо спросила:
– Но когда наступит этот новый мир, когда будет создано социалистическое государство, будет ли это означать, что евреев перестанут преследовать, что люди изменятся?
Петр молча уставился на нее. Это был вопрос такой ослепительной глупости, что какое-то мгновение он даже растерялся. Она что, притворяется дурочкой? Глядя в ее большие серьезные глаза на бледном лице, он понял, что она говорит совершенно искренне. Но какая потрясающая девушка!
Он улыбнулся.
– Боюсь, вы не поняли, – мягко сказал он. – В социалистическом рабочем государстве все люди будут равны. Преследование меньшинств немыслимо. – И, видя на ее лице сомнение, добавил: – Подойдите ко мне после собрания. Я порекомендую вам несколько книг для чтения.
Роза села. Кто-то что-то говорил, но она не слышала. Поверила ли она профессору? Она понятия не имела. Но одно она знала наверняка: он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела в своей жизни.
Петру Суворину не пришлось долго ухаживать за Розой Абрамович, так как с первой же их встречи им показалось, что они знали друг друга всю жизнь.
– Он почти вдвое старше тебя, – говорили ее братья.
– Он революционер и гой, – возражала ей мать. И добавляла, словно чтобы сделать еще больнее: – Вспомни своего отца, Роза, прежде чем пойти на это.
Роза любила в своей жизни трех мужчин. Одним из них, как она теперь понимала, был молодой казак Иван Карпенко. Конечно, это была всего лишь детская привязанность, за которой последовала дружба в письмах. Но по мере того, как она становилась старше и мудрее, эта невинная детская любовь стала казаться ей все более и более важной. Другим мужчиной был дирижер, на которого, когда ей было пятнадцать лет, она тайком смотрела и даже ни разу с ним не разговаривала. А теперь вот – Петр Суворин. Никто из них не был евреем.
Что же так взволновало ее в Петре Суворине? Может, его интеллект? То, как он блестяще владел экономической теорией, завораживало ее, хотя она и не всегда могла понять, что к чему. Казалось, он обладал некой системой, которая объясняла все сложные проблемы мира. Но, кроме того, она любила в нем и душевную чистоту, и страстный идеализм. Он везде был гостем, страдальцем с душой странника. Он был холостяком, который за все эти годы так и не нашел женщину, которая могла бы стать его женой.
Что же касается Петра, то он был поражен, обнаружив рядом с собой это волшебное, поэтическое создание, которое каким-то образом опустилось к нему с небес. Правда, она была еврейкой, но она была единственной в своем роде. И он подумал, что в этом мире он и вправду никому еще не приходился по нраву, ну разве что себе.
Если Петр чувствовал, что начал новую жизнь, то Розе казалось, что ее собственное прозябание внезапно прекратилось. У нее появилась какая-то цель. Даже ее здоровье начало резко улучшаться. И хотя она любила свою мать и чтила память отца, разделять их образ мыслей девушка больше не могла. Она насмотрелась на молодое поколение, на друзей своих братьев. Многие вообще не заглядывали в синагогу.
– И почему я должна рушить свою жизнь, и без того не очень-то радостную, ради религии? Религия мне счастья не принесла! – напустилась она однажды на мать. – Нет уж, хватит! Мне уже все равно.
Она была влюблена. Все остальное, казалось, не имело значения.
– Ты бросаешь меня, – с горечью сказала ей мать. – Поступай как хочешь, я ничего не могу поделать.
– Все будет нормально, – успокаивали ее братья.
В сентябре Роза уехала с Петром в Москву. Но вскоре, как раз перед тем, как они поженились, она сделала еще один шаг. Она приняла крещение в православной церкви. «Вы же понимаете, что это ничего не значит, – писала она братьям. – Но в Москве это облегчает жизнь, особенно если есть дети. Наверное, придется сообщить маме», – добавила она с сомнением.
Месяц спустя, когда мать Розы наконец узнала об этом, она тихо созвала своих друзей сидеть с ней Шиву. Всего две недели назад она сама сидела с пожилой парой, чей сын стал атеистом и социалистом.
– Теперь дочка для меня мертва, – печально объявила она.
Сыновья отказались принять участие в этом обряде.
1905, июль
Маленький Иван боготворил своего дядю Бориса. Дядя Боря знал все.
Теперь он был главой семьи. Тимофей и Варвара, его родители, умерли во время холеры 91-го года, старая Арина – годом позже. У него была большая семья, некоторые ее члены были уже взрослыми, и среди семейных числились его младшая сестра Арина, муж которой умер молодым, и ее шестилетний сын Иван.
Новость, которую дядя Борис сообщил мальчику, была, конечно, волнующей.
– Этот год, Ванюша, самый важный в истории России. И знаешь почему? Потому что началась революция.
Революция. Слово волновало, но мальчик не был уверен, что понимает его смысл.
– Это значит, – объяснил дядя, – что мы выгоним Бобровых и заберем себе всю землю. Что ты об этом думаешь?
И маленький Иван не мог не согласиться, что это действительно замечательно.
Он знал, что его мать Арина любила Бобровых и что далеко не все в деревне отзывались о них дурно. Но дядя Борис всегда был прав.
– Ура, революция! – воскликнул он, чтобы угодить дяде.
Чрезвычайные события 1905 года назревали уже давно. Если царствование Александра III было реакционным, то последние одиннадцать лет при его безликом и близоруком сыне Николае II, женатом на немке, были печальным продолжением почти всего, что было серым и гнетущим при прежнем режиме. Действительно, иногда казалось, что несчастный царь Николай нарочно ищет поводов для усиления гнета. Почти столетие Финляндия была автономным княжеством в составе империи, а теперь вдруг правительство решило русифицировать финское население, как это было с украинцами, и в результате финны подняли бунт. На Украине тем временем произошло крестьянское восстание, а в 1903 году был страшный погром. Тем временем правительство, напуганное происходящим и решившее взять все под контроль, стало действовать почти иррационально. Ни с того ни с сего в университетах внезапно возникли беспорядки, а когда студенты начали протестовать, с ними обошлись как с политическими агитаторами и отправили в армию. Правительство оттолкнуло даже последних своих сторонников, которые могли бы ему помочь, урезав в земствах права и обязанности либерального дворянства.
