Кружок разразился аплодисментами. Он услышал, как старуха пробормотала: «Ах, мой Вольтер!» Генерал не нашелся что ответить.
Верил ли Бобров в то, что говорил? Большей частью да. Он желал своим крепостным всяческого благополучия. Возможно, когда-нибудь они и станут свободными. А пока просвещенная эпоха Екатерины была прекрасным временем для жизни, особенно если вы дворянин в Санкт-Петербурге.
Наконец наступил долгожданный момент. Как всегда на таких приемах, большая часть вечера после гладиаторских дебатов посвящалась картам. Он играл около часа, причем играл плохо. Да и как ему было сосредоточиться? Каждые несколько минут в ожидании перерыва в игре его взгляд возвращался к столу, за которым сидела хозяйка. При первой возможности он извинился, поднялся и отошел к стене, где стоял в одиночестве, наблюдая за графиней. Какой худенькой и согбенной казалась ее спина под этим углом, какой поразительно хрупкой. Однако, когда он наконец увидел, что она встает и поворачивается к нему, вся его нервозность внезапно вернулась, стоило ему сделать шаг по направлению к ней.
– Дарья Михайловна, могу ли я поговорить с вами наедине? – (Она нахмурилась.) – Это вопрос чрезвычайной важности.
Если он и думал, что победа над генералом сослужит ему хорошую службу, то, скорее всего, ошибся. Очевидно, исполнив ее желание, он более не представлял для графини интереса сегодня вечером. Она бросила на него холодный взгляд, сказав:
– Что ж, очень хорошо, – и направилась в соседнюю комнату.
Следуя за ней, Александр заметил, что она стала слегка подволакивать ноги. Дойдя до комнаты, она села на небольшую золоченую софу, держась очень прямо, и не предложила ему сесть.
– Так чего же ты желаешь, Александр Прокофьевич?
Настал решительный момент. Он, разумеется, готовился заранее. И все же, как, черт возьми, можно тактично спросить старуху, упомянула ли она вас в своем завещании? Он начал осторожно:
– Как вы, возможно, слышали, Дарья Михайловна, я веду переговоры с несколькими особами по поводу повторной женитьбы. – (Ее лицо осталось бесстрастным.) – И, предваряя более серьезные договоренности, некоторые особы просят меня открыть им размер моего состояния…
Это была выдумка чистой воды, но ничего убедительнее он придумать не смог. Александр умолк, наблюдая за ее реакцией.
Графиня Турова, не изменившись в лице, положила руку на колено и стала рассматривать ее, казалось, не без удовольствия. Затем она перевернула руку и взглянула на ладонь. И тоже осталась вполне довольна. Потом она взялась за золоченый подлокотник и тихонько, словно скучая, забарабанила по нему пальцами. Александр заторопился.
– Возник вопрос, – деликатно продолжил он, – есть ли у меня перспективы, кроме принадлежащих мне сейчас поместий? – Он вновь умолк в надежде, что она придет ему на помощь.
Она подняла взгляд с явным интересом.
– Мне ничего не было известно о твоих перспективах, – заметила она ласково.
Прекрасно. Если она решила играть с ним, единственной его защитой было казаться искренним.
– Полагаю, у меня их нет, Дарья Михайловна. Но я смел надеяться, что вы, как моя родственница, могли упомянуть меня в завещании. Если нет, то я, разумеется, буду действовать соответственно.
Старая графиня осталась невозмутима. Он понятия не имел, поверила ли она ему и о чем она думает.
– Ты намерен жениться?
– Надеюсь. Когда-нибудь… – Он был осторожен, чтобы не связать себя обязательствами. И увидел, что графиня хмурится.
– Ты можешь назвать мне хоть одну семью, с которой ведешь переговоры? – Было очевидно, что она ему не поверила.
Он назвал фамилию немки.
– Поздравляю. Хорошая балтийская семья. Все не так плохо, как могло быть. – Затем она ему улыбнулась. – Однако из того, что я слышала, Александр Прокофьевич, можно заключить, что невеста – богатая наследница. Я уверена, ее состояния хватит на все ваши нужды. – Она вновь взглянула на свою кисть, словно ища у руки сочувствия, что ей так долго приходится вести эту скучную беседу. – Но, конечно, может быть и так, – продолжила она все с тем же выражением лица, – что вопрос не имеет никакого отношения к женитьбе. Вероятно, у тебя денежные трудности?
– Нет, нет! – «Вот ведьма!»
– Возможно, у тебя имеются долги?
– Долги имеются у всех.
– Об этом я слышала. – Она фыркнула. – У меня их нет.
«Нет долгов»! Это было еще мягко сказано. Она управляла своими слугами железной рукой. Одному Богу было известно, какой у нее доход.
На несколько секунд внимание графини, казалось, рассеялось, взгляд устремился куда-то вдаль.
– Так-так. Если ты женишься, полагаю, мы не будем иметь удовольствия столь часто видеть тебя у нас.
Он проигнорировал намек на мадам де Ронвиль.
– Вовсе нет, Дарья Михайловна, – спокойно возразил он. – Мы с женой будем вас навещать.
– Несомненно. – И тут она неожиданно одарила его лучезарной улыбкой. – Ты совершенно разорен?
– Нет, – солгал он под ее задумчивым взглядом. Повисла короткая пауза.
– Что ж, Александр Прокофьевич, должна сказать тебе, что в настоящий момент ты не значишься в моем завещании.
Он склонил голову. Хотя ни один мускул его лица не дрогнул, он почувствовал, как покрывается смертельной бледностью, но, понимая, что она за ним наблюдает, смело поднял взгляд.
– И все же, – произнесла она со вздохом, – твой отец был моим родственником, и ты определенно в затруднительном положении. – Последние слова прозвучали с легким презрением. – Потому я включу твое имя. Не ожидай слишком многого. Однако этого, смею предположить, будет достаточно.
Боже милостивый, все-таки еще оставалась надежда.
– Пора возвращаться к картам. – Не дожидаясь его руки, графиня резко поднялась. Вдруг она остановилась и повернулась к нему. – Хорошенько поразмыслив, Александр Прокофьевич, я прибавлю одно условие. Да, думаю, пора тебе жениться. Ты получишь свое наследство, но только если женишься на этой балтийской девочке. – Она весело улыбнулась. – Это все, что я имею тебе сказать, mon cher. – С этим она удалилась.
Он смотрел, как она уходит. Как она узнала, что за дьявольское чутье подсказало ей, что именно этого он хотел избежать?
– Клянусь, она и впрямь спит с открытыми глазами, – пробормотал он с досадой.
В огромном доме царила тишина; гости разъехались. Александр с любовницей удалились в ее комнаты в восточном флигеле и теперь наконец могли поговорить наедине. Естественно, они обсуждали его женитьбу.
Во флигель легко можно было попасть по коридору из главного здания; был там и отдельный выход на узкую черную лестницу, которая вела на улицу. Словом, идеальное место для тайных свиданий. Комнаты Аделаиды де Ронвиль были восхитительны. Будто она и не уезжала из родной Франции: мебель эпохи Людовика XV и XVI, обюсонский ковер с цветочным бордюром, плотные шторы из травчатого шелка с тяжелыми воланами и кистями, мебель с роскошной обивкой, гобелены с очаровательными пасторальными сценами, розовые и голубые тона, позолота, но никакой чрезмерности. В том, как она обставила комнаты, ощущались легкость, простота и чувство соразмерности, создававшие особый шарм.
