«И чем раньше он поедет, тем лучше! – замечал Прокопий. – Возможно, женитьба его исправит».
Столько всего необходимо было предусмотреть! Северная война подходила к поворотной точке. С прошлого года Шереметьев с тридцатитысячным войском осаждал Ригу. Прокопий рвался попасть туда как можно скорее, до того как город падет. Петр не любил, чтобы его друзья уклонялись от участия в сражениях.
Он должен ехать через день или два. Но сперва нужно уладить это досадное дело. Он шагал вдоль реки: где же то место, о котором говорила Марьюшка? Где же она видела этого человека?
Марьюшка была влюблена. Все произошло так просто, так естественно.
Стоило ей увидеть его, и на нее снизошли мир и счастье, а потом ее дух словно воспарил. Это было так просто и одновременно чудесно. Потому что молодой человек чувствовал то же самое. После этого говорить уже было не о чем.
Он был крестьянин, родом из поместья Боброва, находившегося к западу от Москвы. В Санкт-Петербург прибыл, сопровождая полдюжины саней с провизией для господского дома.
Когда Марьюшка объявила Прокопию, что хочет выйти замуж, он задумчиво посмотрел на нее.
– Он же крестьянин, – начал Прокопий.
– Мне все равно, – быстро ответила она. – Я к деревенской жизни привычная.
Лицо Прокопия просветлело. Марьюшка в своей душевной простоте не догадывалась: он боялся, как бы она не стала просить дать вольную своему избраннику.
– Что ж, прекрасно. Раз тебе и впрямь этого хочется, отправишься в деревню весной, когда моя жена подыщет тебе замену. И он отдал ей третью часть из тех денег, что оставил для нее старый Андрей. Не потому, что хотел прибрать к рукам остальное, а здраво рассудив, что жене крестьянина большая сумма добра не принесет.
Марьюшка была счастлива. Она была влюблена и через несколько дней должна была навсегда уехать из Санкт-Петербурга. Хотя она по-прежнему часто вспоминала родителей, старая боль отпускала, когда она смотрела в будущее, в новую жизнь.
Всего за день до своего отъезда она шла вдоль Невы, когда увидела мужиков, копающих канаву. В этом не было ничего необычного. Тут были сотни таких отрядов, собранных из несчастных крестьян, рекрутов, военнопленных, – армия тружеников, строивших по приказу царя новую столицу.
И она едва ли стала бы разглядывать этих бедолаг, если бы не почувствовала на себе пристальный взгляд одного из них.
Она посмотрела вниз.
В широкой, наполовину замерзшей канаве стоял темноволосый человек среднего роста, который некогда, вероятно, был красив. Даже теперь он пытался, правда без особого успеха, подстригать седеющую щетку своей бороды. Его глаза ввалились. Он потерял несколько зубов. И пока они смотрели друг на друга, она заметила, как он дрожит.
Это был Павло, ее дядя-казак.
У нее не осталось ни малейших сомнений. Хотя тогда она была еще мала, она бы никогда не забыла лиц двух мужчин, которые спасли ее из огня и привезли к Бобровым в Москву.
– Павло!
– Марьюшка…
– Как ты здесь оказался?
Он попытался улыбнуться, и, когда его губы зашевелились, она поняла, что ему трудно говорить. Вначале она не разобрала, что он произнес. Потом его сотряс приступ кашля.
Он попытался снова.
– Мазепа.
Тут она поняла.
За те несколько лет, что прошли с их встречи, все на Украине переменилось. И для великороссов с севера, с тех пор и навеки, имя Мазепа ассоциировалось лишь с одним: с предательством.
Конфликт Петра с украинскими малороссами был столь же неминуемым, сколь и трагическим. По существу, они его подвели. Большое казачье войско, пришедшее на помощь Петру в войне со шведами, оказалось почти бесполезным в сражении с хорошо обученными воинами Северной Европы. Казаки несли огромные потери, часто превышавшие половину личного состава. В результате Петр стал относиться к ним с презрением, он не только поставил над ними русских и немецких офицеров, но и начал расквартировывать на Украине собственные войска. Это возмутило украинцев больше всего. С какой стати должны они терпеть подобные унижения? Да и вообще, какое им дело до войны, которую ведет Петр где-то далеко на севере?
Осенью 1708 года разразилась катастрофа. Петра преследовали неудачи. Никто не думал, что он сумеет одержать победу, а в Европе все смеялись над его новой столицей посреди мерзлых северных болот и ждали, что его империя вот-вот рухнет и будет расчленена.
Победоносный шведский король Карл XII, покорив поляков, планировал великий поход против несчастной России. Он решил захватить Москву. Для Петра это был бы конец. Но перед этим шведский король двинулся на юг – на Украину.
И Мазепа встал на его сторону.
Было ли это изменой? Без сомнения. Был ли Мазепа интриганом, который годами вел переговоры с врагами Петра? Разумеется. Но были ли у Мазепы причины так повести себя по отношению к Петру?
Конечно да. Даже если оставить в стороне жестокость Петра по отношению к малороссам, стоит напомнить, что в критический момент он велел украинцам отбиваться самим, не рассчитывая на его помощь. И хотя сам он находился в трудном положении, украинцы вполне справедливо заявили, что он нарушил договор, заключенный еще во времена Хмельницкого, по условиям которого Россия была обязана их защищать. Для спасения своей страны Мазепа сделал то, что считал необходимым.
Это было ошибкой. После молниеносного штурма Меньшиков захватил столицу Мазепы со всеми припасами и вырезал почти все население – как солдат, так и мирных жителей.
Украина колебалась. Русские наседали. Некоторые казаки присоединились к Мазепе. Многие – нет.
Следующей весной состоялось генеральное Полтавское сражение.
Эта битва, вероятно, была звездным часом Петра. Какими бы ни были его недостатки, сам он не знал страха. Одна мушкетная пуля сбила шляпу с его головы, другая попала в седло, третья ударила в серебряную икону, которую он носил на шее. Но к концу этого великого дня могущественные шведы потерпели полное поражение.
Европа была поражена. Эксцентричный русский царь все-таки победил, сокрушил могущественных шведов. Карта Европы изменилась за один день: поднималась новая грозная Россия. И Европа, которая недавно потешалась над Петром, теперь была напугана.
Все изменилось и для Украины. С этого момента Петр стал проводить новую, очень жесткую политику. Древний юг следовало русифицировать. Появились крупные русские землевладельцы, такие как Меньшиков. Русские встали и во главе казачьих областей. Даже украинская печать подвергалась теперь цензуре, чтобы не допустить разногласий с публикациями великороссов. И вскоре вместо казачьего воинства на север потянулись унылые колонны пленных, которых тысячами гнали работать на царских стройках.
Петр намеревался быть твердым. Своим советникам он объявил, что собирается подчинить Украину, взяв за образец англичанина Кромвеля, установившего свой порядок в Ирландии.
