Теперь мать налила из кувшинчика в деревянную чашку что-то темное и дала ей:
– Выпей, дочка.
– Что это?
– Пей, не спрашивай.
На вкус жидкость казалось странной. Какой-то горький сок.
Арина внимательно смотрела на Марьюшку:
– Сейчас, голубка, дрожь уймется.
– Другие дети тоже это пьют?
– Да, голубка моя. Да поди и не только дети.
В русских лесах растет множество разных ягод. И некоторые имеют необычные свойства. Из таких и готовили раскольники свои опойные зелья, уменьшающие восприимчивость к боли.
Они вышли на улицу.
Теперь все жители деревни выходили из своих домов и молча направлялись к церкви. Марьюшка оглядывалась вокруг, но никаких солдат не было.
У церкви мужики устанавливали лестницы. Марьюшка видела, что отец примечал каждого приходящего, пока все собирались.
Несколько минут они ждали. Даниил и трое стариков обошли дом за домом, чтобы убедиться, что все в сборе. Вернулись они с суровыми лицами, и Марьюшка заметила, как отец подал кивком знак.
Время пришло.
Молча, медленно жители деревни стали взбираться по лестницам в церковь. Они с матерью стояли в последних рядах. Девочка оглянулась. Солдат по-прежнему не было.
Пятеро мужчин остались снаружи. Четверо из них должны были по сигналу поджечь солому в подклети. Затем быстро взобраться по лестницам, втянуть их внутрь и накрепко запереть дверь. Просмоленная, набитая соломой церквушка вспыхнет в момент, и царским войскам ничего не останется, как только смотреть на это жертвоприношение.
Пятый мужик, дозорный, поднялся на крышу. Он должен был подать сигнал.
Почти все жители деревни уже были внутри. Настала очередь Арины и Марьюшки.
Марьюшка с удивлением обнаружила, что больше не дрожит. Она вскарабкалась по лестнице в церковь вполне спокойно. По телу разливалось удивительное приятное тепло.
Свечи горели, их было больше, чем всегда. Вокруг сплошь были знакомые лица, напряженные и бледные.
Вскоре появился и Даниил.
Он обратился к ним, стоя у врат маленького иконостаса.
– Братья и сестры, – торжественно произнес он, – пришло время. Кто из вас, может, нетверд, пусть помнит: наша смерть будет легче той, какую уготовил нам Антихрист. И всем вам говорю: Господь во Царствии Своем ждет нас. Он и сейчас уже с нами. Он, наш Отец, заберет нас из этого погибельного мира. Приуготовьте же себя: нынче войдем мы в рай.
Затем он начал читать молитву.
Все было так знакомо – и одновременно казалось таким странным. Мать стояла рядом. Ее чудный голос, нараспев отвечавший священнику, был таким красивым, умиротворяющим. Свечи горели как-то особенно ярко. Каким ласковым, каким чудесным было их теплое пламя. У Марьюшки слегка закружилась голова.
Опойное зелье подействовало, и у нее начались галлюцинации.
Они приближались. В бледных утренних сумерках человек на крыше увидел силуэты переправлявшихся через реку солдат.
Некоторое время он медлил в нерешительности, затем, глубоко вздохнув, крикнул товарищам, что ждали внизу.
Подав сигнал, дозорный должен был спускаться и присоединиться ко всем прочим. Но он замешкался, глядя по сторонам, всматриваясь в приближающиеся силуэты.
Странно. В деревню въезжал не отряд, а только два всадника. Даже в предрассветной мгле они вовсе не походили на царских солдат.
Это были казаки.
Трое внизу уже спустились в подклеть с факелами в руках. Четвертый направился за ними.
Дозорный вновь осмотрел окрестности.
Кроме двух казаков, больше никто не появился.
– Стойте! – крикнул он. – Это не царевы солдаты.
Неужто тревога напрасна и страшная чаша пронесена мимо деревеньки? Казаки ведь и сами могли быть ревнителями древнего благочестия!
– Не поджигайте! Это не войска! – спешно крикнул он вновь.
Только въехав в деревню, Андрей и Павло поняли, что происходит.
– Господи помилуй, – вымолвил Андрей. – Они же собираются себя сжечь.
– Нам, стало быть, труда меньше.
Андрей кивнул:
– Если только и Даниил этот с ними. Надобно проверить.
Они медленно ехали вперед.
И тут они увидели, что люди начинают выбираться из церкви, спускаться по лестницам.
Чего не предусмотрел Даниил, к чему он не был готов – так это к ложной тревоге. Одно дело – встретить смерть, стоя плечом к плечу с единоверцами, и совсем другое – услышать о неожиданном помиловании.
Около трети односельчан, стоявших ближе к выходу, заслышав крики наверху, кинулись к лестницам.
Арина тоже растерялась. Когда люди стали проталкиваться мимо нее, она все пыталась петь. Но вскоре Даниил прервал молитву. И только тут она поняла, что Марьюшки рядом с ней уже нет.
А внизу тем временем всех охватило смятение.
Мужики в подклети пытались потушить зажженный огонь. Но пойди потуши сухую солому!
У подножия одной из лестниц стояло около дюжины человек, глядя на двух казаков, спокойно смотревших на них.
И никто, казалось, не заметил маленькой девочки.
Когда люди в суматохе теснились у окна, она оказалась на пути у здоровенного односельчанина, проталкивавшегося к выходу. Ничего не соображая, он увидел перед собой ребенка, без всякой мысли подхватил дитя под свою могучую руку и, вылезя вместе с ней из церкви, опустил Марьюшку на землю снаружи.
Теперь она бродила между домов, едва сознавая, где находится.
– Где Даниил? – выкрикнул Андрей.
– Внутри, – ответили ему. – Что вам от него нужно? Кто вы?
Андрей не успел сказать ни слова, как вновь раздался крик, на этот раз с крыши:
– Солдаты! Вижу их, вижу!
Отряд приближался.
И тут Андрей увидел могучую фигуру, спускающуюся по лестнице из другого окна.
Это наверняка и есть Даниил, ошибки быть не могло, описание Никиты Боброва подходило точно. И к тому моменту, как он ступил на землю, стало ясно: вожак раскольников объят яростью.
– Поднимайте лестницы! – взревел он. – Все наверх, дурачье. Кому поверили!
Бросив на казаков гневный взгляд, он ринулся к двери в подклеть.
– Поджигай! – гаркнул он. – Солдаты здесь. Скорей!
Люди вновь стали карабкаться по лестницам. Даниил убедился, что огонь запылал, и велел мужикам в подклети не мешкая подниматься по лестнице, приставленной к стене.
– Наверх! – кричал он. – Наверх – и дверь заприте!
