Родители будут с ней – это уже много. Эта мысль, словно солнечный луч, освещала и согревала леденящую тьму. Ее мать, ее отец: даже теперь, на пороге смерти, всем сердцем она желала не вырваться из пламени, а быть с ними, держать их за руки.
Конечно, любовь сильнее смерти. А если и нет, это все, что у нее было.
Большую часть времени теперь они проводили дома; и когда солнце взошло над маленькой церковью, готовой их принять, они ждали, молились и смотрели.
Андрей и Павло ехали быстро. Прошло два дня. Три. Они приближались к цели.
Всю дорогу Андрей волновался. Дело, разумеется, было рискованным. Но он был рад оказать услугу старому другу.
– В конце концов, нам с тобой тут терять нечего, – сказал он сыну. – Но если дело выгорит, Бобров будет у нас в долгу.
Было удивительно, что теперь, приближаясь к концу своей жизни, он вновь неожиданно оказался в тех местах, где бывал в юности. Судьба словно вела с ним какую-то любопытную игру.
На второй день их путешествия он между делом сказал сыну:
– Ты знал, что когда-то в той деревне, куда мы едем, у меня был ребенок? Девочка.
– Господи помилуй, правда, отец? Как ее звали?
– Не имею понятия.
– Что с нею сталось?
– Одному Богу известно. Может, померла.
– Или с раскольниками заодно.
– Возможно. Но ничего не поделаешь.
– Что ж, как бы то ни было, мы свое дело знаем.
– Верно.
Прокопий Бобров наверняка уже успел избавиться от несчастного управляющего, который знал слишком много.
– Убей его и брось где-нибудь в болото, – посоветовал Андрей. – Никто и не спросит, а если и спросит, скажи, что сбежал.
Что до Русского, тут Андрей был тверд:
– Никто из вашей семьи не должен и близко показываться в тех краях. Вы ничего не знаете. Мы сами все уладим.
Если верно их предположение насчет того, что никто из селян не знает об участии Евдокии в этом деле, то беду удастся избыть.
Все было просто. Даниил и его семья ни в коем случае не должны попасться в руки палачей. Ни пыток, ни допросов, ни признаний.
Они ехали, чтоб убить их.
Уже смеркалось, а в это время года в северных областях ночи очень коротки.
Тучи затянули небо. Висевшая в воздухе духота предвещала грозу, в деревне все ложились спать.
Но маленькая Марьюшка не могла уснуть.
Каждый вечер она выскальзывала из дома, чтобы постоять на берегу реки в темноте, наслаждаясь, возможно, последними минутами жизни. Как обычно, стояла она неподалеку от деревни, глядя на север.
Несмотря на духоту, тучи начали рассеиваться. Тут и там в ночном небе появлялись просветы со звездами, словно для того, чтобы осветить ей путь.
У русских такие ночи называются «воробьиными». Бесшумные зарницы вспыхивали так, словно весь горизонт был охвачен белым пламенем, и казалось, что вся земля, какой бы бескрайней она ни была, вся великая равнина – от арктических пустынь до жаркой степи, – словно единое нераздельное целое, созерцает это сверкающее великолепие.
Как красиво, подумала девочка. И ей пришло на ум, что так земля прощается с ней.
Прошел час. Она все еще не спала. Затем другой. Третий.
И тут со стороны Русского, быстро скользя по воде, подплыла лодка. Мальчишка бежал со всех ног.
– Идут, идут! – верещал он. – Солдаты!
Марьюшка повернулась и бросилась к деревне.
Андрей и Павло заблудились. Старый казак был уверен, что Русское – где-то внизу, по течению реки, но за долгие годы он запамятовал, где именно. Только ближе к ночи сын и отец наконец сдались и решили разбить лагерь.
За час до рассвета они внезапно проснулись, их разбудили голоса и топот ног, раздававшийся где-то поблизости.
В мгновение ока оба исправных казака были на ногах и при оружии. Андрей кинулся к лошадям, успокаивая животных, чтобы те не заржали. Павло наблюдал и слушал.
Звуки доносились с другого берега. В темноте маршировали солдаты. Двое, по всей видимости офицеры, негромко разговаривали между собой. В ночной тишине их голоса хорошо разносились по воде.
– Однажды мне уже приходилось с этим сталкиваться, в Ярославле, – донеслись до него слова одного из офицеров. – Главное – захватить их до света. Вся деревня будет наша еще до того, как они сообразят, что происходит.
Солдаты строем шли вдоль реки. Павло предположил, что их человек сорок – пятьдесят. Он подождал, пока они отойдут подальше.
Нельзя было терять ни минуты. Должно быть, деревня совсем рядом.
Казаки быстро оседлали лошадей и поскакали вперед.
– Поедем по этому берегу, опередим их и тогда переправимся, – сказал Андрей. Не так-то легко было быстро двигаться в темноте. Войска уже миновали городок Русский, когда до него добрались два казака. Они увидели мальчонку, который, заметив солдат, поплыл вниз по течению в маленькой лодке.
Даниил шел от дома к дому, обходя всех жителей деревни.
Они выходили в густую предрассветную тьму, немного смущенные, явно испуганные, некоторые кутались в армяки, пытаясь унять озноб, как им казалось, от утренней прохлады.
Даниил спокойно заходил в каждый дом, будил главу семьи и тихо говорил:
– Пора.
Марьюшка стояла внутри избенки, в которой они жили, наблюдая за матерью. И хотя всю эту теплую ночь она ходила в одной льняной рубашонке, теперь ее тоже била дрожь, с которой она не могла совладать.
Арина спокойно и быстро надела платье, сунула ноги в бесформенные лапти. На плечи накинула теплый платок. Другим – повязала голову. Затем провела рукой по бедрам, это движение делала она всякий раз перед тем, как отправиться в церковь.
Сегодня, правда, она сделала еще кое-что.
Медленно, в глубокой задумчивости Арина взялась за левое запястье, на котором всегда носила золотой браслет. Это была красивая вещь с большим аметистом, и Марьюшка знала, что мать очень дорожила этим украшением. Но теперь она осторожно сняла браслет и положила рядом с печью.
– Что ты делаешь? – шепотом спросила Марьюшка.
Арина тепло улыбнулась ей.
– Это, Марьюшка, мирское, – мягко сказала она. – А мы отправляемся в Царствие Небесное.
Затем Арина неслышно пошла в угол комнаты и вернулась с маленьким кувшином.
Марьюшка видела, как ее мать с другими женщинами недавно ходили в лес и несколько часов спустя принесли какие-то необычные ягоды. Потом еще несколько часов что-то варили в одной из изб. Домой Арина вернулась с маленьким кувшином, но не рассказала Марьюшке, что это было.
