На другом берегу показалось начало процессии. Развевалась хоругвь. Поблескивали расшитые драгоценностями митры церковнослужителей. Шествие приближалось.
Но тут вдруг раздались другие звуки: звуки труб и барабанов – энергичные, бодрые, но грубые. И теперь на лед колонна за колонной выходили солдаты, браво маршируя в ногу. На них были облегающие немецкие камзолы, красные, зеленые и синие, гетры и треуголки. В руках они держали кремневки. Все как один были чисто выбриты. Во главе каждого отряда шагал знаменосец, а перед первой колонной шел настоящий великан, одетый в зеленую форму. Под бой барабанов и звуки труб около двенадцати тысяч солдат иноземного вида вышли на лед, чеканя шаг, и встали гигантским квадратом вокруг того места, где священники должны были освящать воду.
Лишь когда все солдаты стояли по местам, к месту действия двинулись священники.
Наконец подошли и они. Какой величественной, какой пышной была процессия. За огромным золотым крестом двенадцать клириков несли на своих плечах гигантский фонарь со слюдяными оконцами, в котором ярко горели гигантские свечи. Там было около пяти сотен священнослужителей в золотом облачении и богато украшенных митрах: архиепископы, епископы, архимандриты, священники и дьяконы; и когда все собрались, зажгли сотни длинных свечей. На высоком помосте теперь стоял дьякон, высоко держа огромное знамя, на котором золотом было вышито изображение двуглавого орла русских царей. На троне восседал патриарх. Здесь и в самом деле было все ослепительное великолепие старой Руси.
Но где же царь, с удивлением думала Марьюшка. Почему патриарх сидит один?
– Где царь Петр? – шепотом спросила она.
– Он там, – ответила Арина.
Марьюшка нахмурилась. Который из них?
Водосвятие началось. Священник в митре размахивал кадилом над иорданью: один, два, три раза. Длинные свечи окунули в воду. Вода сделалось святой.
Это был сакральный момент. Марьюшка знала, что с этого мгновения воды реки мистическим образом претворились в воды Иордана. Русь воистину стала святой.
Все это время солдаты стояли в полной тишине. В каждый важный момент молебна дьякон взмахивал огромным знаменем с двуглавым орлом, и, словно в ответ, солдаты взмахивали своими знаменами. Когда молебен завершился, они подошли, чтобы священники окропили их святой водой.
Все закончилось, клир повернулся, чтобы уйти. И тут словно раскололся небесный свод.
На секунду Марьюшке почудилось, что началось светопреставление. Мощный громовой раскат и последовавший за ним крик, казалось, сотрясли небо. Девочка перепугалась так, что, ей казалось, земля чуть не ушла у нее из-под ног. Грянул оглушительный залп из пушек, расставленных вдоль кремлевской стены, прокатившись туда и сюда над рекой, и снова ужасный грохот – это двенадцать тысяч ружей пальнули в воздух, через несколько мгновений залп повторился еще и еще раз.
Перепуганная малышка залилась слезами.
Таков был вклад царя Петра в празднование Богоявления.
Лишь потом родители объяснили ей, что высокий человек в зеленом и есть царь Петр, а ружейный грохот должен был добавить празднику веселия.
Что же до Даниила, то ему показалось, что он впервые своими глазами увидел лик Антихриста.
Застывший. Холодный. Невиданный никогда прежде на Руси. Потому что Антихрист Петр, как понял теперь Даниил, – это само безбожное государство. И тут на память Даниилу пришло изречение, слышанное им от московских раскольников и не до конца понятое тогда.
– Так оно и есть, – пробормотал он. – Вся власть принадлежит Антихристу, ибо все служат ему.
Петр был новым государством. И он забрал себе всю власть.
Неделю спустя его друг, маленький монах, исчез. Даниил слышал, что его забрали в Преображенский приказ на допрос. Через десять дней в общине ему сказали, что монах мертв. Он открыто объявил царя Петра Антихристом. И даже когда его уводили, пытался объяснить солдатам, что не следует подчиняться царю. Но на допросе не назвал никого из своих единомышленников. Его казнили страшной и долгой казнью – копчением: маленький монах много часов умирал, заживо испекаясь в едком горячем дыму.
Через неделю после этого Даниил уехал из Москвы обратно в Русское.
1703
Андрей был рад снова побывать в Москве, особенно когда узнал из писем, что его старый друг Никита Бобров по-прежнему жив и здоров.
«И как я понимаю, так же богат, как и я», – подумал он с усмешкой.
Андрей считал, что жизнь его сложилась вполне удачно. Были в ней и трагедии: потеря первой жены и троих детей. Но был также счастливый второй брак и еще трое детей, из которых больше всего радовал его сын Павло. Красавец и храбрец – словом, настоящий казак. Что до поместий Андрея, они были весьма велики.
– Потому-то, – объяснял он с лукавой усмешкой, – я хороший русский!
Со времен Богдана Хмельницкого и союза с Московией Украина пережила ужасные времена, когда за нее воевали Польша и Россия, казачьи объединения дрались между собой, и этот период вошел в историю под названием «руина».
Но теперь все было кончено. После многочисленных переговоров Россия и Польша наконец подписали «Вечный мир». Польше отходили все земли на западном берегу Днепра, за исключением Киева, а к России – все земли к востоку, известные как Левобережная Украина. К этому времени Киевская митрополия перешла из-под власти Константинополя к патриарху Московскому. Некоторые выказывали недовольство – ведь украинцы до сих пор считали себя образованнее московитов, – однако воссоединение состоялось.
Тогда же нашелся и приемлемый для России новый гетман, который должен был править Левобережной Украиной: знатный шляхтич с польскими манерами, хорошо образованный и даже одно время служивший польскому королю. Его имя было почти столь же знаменито на Украине, как имя Богдана Хмельницкого. Звали гетмана Иваном Мазепой.
Цель его была проста: управлять землями от имени России, усиливать позиции зажиточных казаков, на бедноту и крестьян не обращать внимания и, конечно же, себя не обидеть. Бедняки негодовали, но, без сомнения, стратегия была весьма успешной.
Иван Мазепа с ловкостью, не часто встречавшейся даже в эпоху расцвета феодализма, умудрился за тридцать лет собрать около двадцати тысяч поместий. Он охотно раздавал земли преданным офицерам из своего окружения, куда входили и Андрей с сыном. И Андрей не упускал случая напомнить сыну, кому они обязаны своими десятью поместьями. А заодно похвалить Мазепу за то, как умно он завоевывает дружбу молодого Петра.
И то была сущая правда, Мазепа сумел наладить добрые и весьма выгодные отношения с новым царем, который доверял ему больше, чем многим своим придворным.
Слава богу, Павло был у Мазепы на хорошем счету. Молодой казак был при гетмане во время своей первой кампании, когда казаки помогали брать Азов. Павло исполнилось тогда лишь семнадцать, но его отметил сам Петр. Кто знает, каких высот он сумеет однажды достичь! Он мог бы стать и новым гетманом.
