Андрей, оглядевшись, был вынужден согласиться:
– Мы отдали им всех польских магнатов, неужели этого было мало?
– Татарам всегда мало, – ответил Степан.
– Поехали, – сказал Андрей, взволнованный мыслью: что найдут они в Русском? Остаток пути большей частью прошел в молчании. Товарищи чувствовали волнение Андрея и изо всех сил подгоняли коней. Лишь однажды они перекинулись парой слов, когда на их пути внезапно показалась рысь – мелькнула и тут же скрылась в высокой траве. Андрей и не заметил бы, если бы не услышал, как Степан бормочет под нос проклятия.
– Что такое, Быкушка?
– Ничего, – мрачно и не очень уверенно буркнул здоровяк.
– Да что случилось, скажи?
– Та рысь… Посмотрела она на нас?
Андрей подумал:
– Кажется, нет. А что?
– Ничего. Наверное, так и есть.
Как бы Андрей ни был встревожен, он не смог сдержать улыбку. Он провел всю жизнь среди суеверных людей, но ни один из них не мог в этом сравниться со Степаном. Снова и снова он заставал друга, этого большого человека, пристально разглядывающим деревья, камни, парящих в небе птиц – все эти повседневные вещи и события для Степана были полны тайного смысла.
– Так что же означает в ваших краях переглянуться с рысью? – поинтересовался он, смеясь.
Но Степан не ответил.
Наконец к середине дня они приблизились к Русскому. Андрей тревожно оглядывал село, пытаясь разглядеть знаки присутствия татар, но не смог заметить ничего необычного.
Но вдруг из лесу им навстречу вышли несколько крестьян, и, услышав от них новости, Андрей обернулся к товарищам:
– Готовьтесь к битве. Нужно хорошенько все рассчитать.
Ворота в остроге Русского были накрепко заперты. Внутри в ожидании дальнейших инструкций засел гарнизон из двадцати польских солдат, в царившей неразберихе присланных из Переяславля. В крепости заперлись также торговец вином Янкель и еще несколько евреев – торговцев и ремесленников со своими семьями. Все местные казаки и крестьяне, которых поляки боялись, оставались за пределами крепости и в случае прихода татар должны были защищаться своими силами.
Польские солдаты покинули Переяславль, зная, что магнат Вишневецкий собирает войско, однако с тех пор не имели никаких вестей о нем, с нетерпением ожидая его прибытия последние два дня.
Солнце уже садилось, когда на краю леса с переяславльской стороны показался отряд, и, прикрыв глаза ладонью от закатных лучей, гарнизон Русского с облегчением разглядел в воинах, приближавшихся на великолепных конях, поляков.
Когда отряд оказался уже почти под стенами, дозорный крикнул:
– Откуда вы? Какие вести?
– Мы люди Вишневецкого, – был ответ. – Следом идут его главные силы. Открывайте ворота!
– Хорошо. Очень хорошо. Перебьем всех, – прорычал из-за своего куста неустрашимый Степан.
Поляки-дозорные спустились со стены и, когда отряд подошел к воротам, распахнули их.
Затем произошло нечто странное. Незамеченные дозорными, занятыми воротами, около двадцати жителей села под предводительством Степана стремительно выскочили из своего укрытия и ринулись к острогу, чтобы ворваться в него вслед за польскими всадниками. Гарнизонные заметили их, лишь когда они показались в воротах, но в ответ на их тревожные крики всадники, вместо того чтобы обернуться к атакующим, заблокировали ворота. Только тогда поляки поняли, что их обманули.
Расправляясь с ошеломленными поляками, Андрей мысленно ухмылялся. Их со Степаном великолепные кони, польское платье, мечи и всякие деликатные безделушки, завоеванные в сражениях, сослужили им славную службу, позволив без труда провести солдат гарнизона.
«Теперь я даже рад, что учил в семинарии их поганый язык», – подумал Андрей.
Застигнутый врасплох гарнизон уменьшился на четверть, прежде чем поляки поняли, что происходит. Однако они стремительно мобилизовались и дали нападающим достойный отпор. Но казаки не намерены были брать пленных, поэтому жертвы не ограничились четвертью гарнизона. Из дома в дом шли они с боем.
Раз Андрей чуть не лишился жизни. Тесня поляка к приземистой деревянной избе, где Янкель торговал своим вином, он не заметил, как из окна над головой его приготовился атаковать другой солдат гарнизона. И только крик Степана побудил его взглянуть вверх, где он заметил поляка, уже замахнувшегося на него мечом. Уклоняясь, он был вынужден упасть на землю, и участь его была бы решена, если бы его могучий друг не метнулся к ним стремительным движением и парой мощных взмахов саблей не расправился бы с обоими поляками.
Когда Андрей поднялся, он обнаружил, что битва окончена. В живых остались два поляка, которые сейчас стояли неподалеку, окруженные четырьмя его товарищами.
– Не убивайте этих двоих, – бодро крикнул Андрей, – посмотрим, вдруг им что известно.
А потом он увидел, что остальные его люди и жители села, собранные Степаном, убивали евреев.
Андрей поморщился. Он и сам любил евреев не больше поляков и не возражал бы, если бы эти люди были вооружены и погибли в бою. Но они были безоружны. Один пытался отбиваться палкой, но долго это не продлилось. Тут Андрей увидел нескольких людей своего отряда, силой волокущих упирающихся женщин и детей.
– Прекратите! – приказал Андрей, и после того, как это не возымело действия, а одна из женщин упала не землю, вскричал: – А ну прекратить немедленно! Это приказ!
Казаки на сей раз послушались, но не жители села.
– В колодец еврейских щенков!
– Нам нужен колодец.
– В реку, значит! – завопил другой голос.
Они утопят их. Андрей вдруг с отвращением понял, что ничего не может сделать, чтобы помешать им.
– Господин Андрей, – вдруг услышал он громкий шепот, доносившийся из окна одного из домов. – Господин Андрей…
Он заглянул в окно и увидел Янкеля. А он и забыл, что этот тоже здесь.
– Господин Андрей, я узнал вас… Пощадите нас, благородный господин. Иначе нам не сдобровать…
Андрей смотрел на него безо всякого выражения.
– Я никогда не делал вам ничего плохого, – отчаянно продолжал Янкель. – Вы моя единственная надежда…
Андрей сомневался, что сможет помочь еврею, и не нашел ничего лучше, как сказать:
– Ты забрал у моего отца лошадь.
– Но не лучшую! Та, что я взял, не стоила и половины того, что он был мне должен; если хотите – берите ее обратно! – Он судорожно глотнул воздуха. – Приговорите меня к казни… Убейте меня своей рукой, но, молю, пожалейте детей!
– Открой дверь.
Они вошли внутрь. В главной комнате дома было сумрачно и явственно витал аромат вина. Он увидел перед собой тучного старого еврея, а за его спиной девушку лет пятнадцати и мальчика то ли восьми, то ли девяти лет. Андрей вдруг понял, что не видел девочку уже несколько лет, с тех самых пор, как отбыл учиться в семинарию, и за эти годы она превратилась в поразительную черноволосую красавицу с миндалевидными глазами и изящно изогнутым носиком, как у турчанки. Мальчик тоже был очень красив.
