Я отрицательно качаю головой.
— Нет, это я виновата. Во всем, что с вами случилось. Если бы я не уехала, то с Викой бы все было хорошо. И с тобой тоже. Ты же попал в аварию в день моего отъезда. Это как-то связано.
— Нет, Кристина! Ты ни в чем не виновата. Ни в том, что случилось с твоей подругой, ни в моей аварии. Это был ее выбор. А в своей аварии я виноват сам, непонятно куда гнал.
Я тяжело сглатываю и перевожу дыхание. Самообладание немного вернулось ко мне.
— Твоя мама тогда сказала, что авария была в 100 километрах от «Золотого ручья», в сельской местности, где стадами пасутся животные.
— Да...
— Ты учил меня там водить машину.
Максим замолчал и сразу сильно напрягся. А я тем временем продолжаю ему быстро шептать.
— Это я виновата в твоей аварии. Ты был сильно зол, когда я уезжала. Вот и сел за руль и стал гнать. Если бы я не уехала, все бы было по-другому. Со всеми нами.
Максим отрицательно закачал головой и снова привлёк меня к себе.
— Нет, моя девочка. Ты ни в чем не виновата. Ни перед кем. Я не хочу, чтобы ты себя в чем-то винила.
Я снова начала плакать. Но уже очень тихо, без надрывной истерики. Максим подхватил меня на руки и понёс вглубь квартиры. В прихожей с ноги на ногу переминаются папа с Егором.
— Куда Кристину положить? — Обратился к отцу Максим.
— Давай в гостиную. — И папа указал ему направление.
— Нет, — остановила их я, — я хочу в мамину комнату.
Папа растерялся, но согласно кивнул.
— Тогда сюда.
Максим занёс меня в спальню родителей, положил на кровать и сел рядом. Я продолжала тихо плакать, а Максим просто сидел рядом и мягко гладил меня по волосам. Через какое-то время послышался звонок в дверь, а потом я услышала голос Ильи.
Он вместе с папой и Егором зашёл в спальню и опустился на колени у кровати.
— Крисси... — тихо начал.
— Илья, она прыгнула с крыши. Вики больше нет.
Он мягко провёл ладонью по моему лицу. Я продолжала тихо плакать, Илья на меня смотрел. В комнате оставались Максим с Егором. Папа, кажется, куда-то вышел.
— Илья, это я виновата... Я ее бросила.
Токарев грустно молчит и тихо гладит меня по голове. А я начинаю плакать сильнее, причитая, что это я во всем виновата.
— Кристина, вставай, — строго сказал Илья.
— Что? Куда?
— Куда-куда? Двигаться дальше! Давай, пришло время для новой антистрессовой терапии.
Он рывком поднял меня с кровати и поставил на ноги.
— Илья, ей лучше полежать, — зло ответил ему Максим.
— Я лучше тебя знаю, как успокаивать Кристину. Я восемь лет в Америке этим занимался, когда она по тебе страдала, думая, что ты ее бросил.
Максим осекся. А Илья тем временем продолжил.
— Кристина, посмотри мне в глаза.
Я послушно выполнила его приказ.
— Помнишь, когда я пришёл к тебе в твой девятнадцатый день рождения и застал тебя всю в слезах, и ты мне тогда рассказала про вас с Максимом?
Я согласно закивала.
— Помнишь, что я тебе тогда сказал?
— Чтобы Максим катился на все четыре стороны.
Илья немного смутился, и я услышала тяжёлый вздох Самойлова.
— Я не только это тебе сказал. Я еще сказал, что ты должна перестать заниматься самобичеванием. Кристина, это путь в никуда, если ты будешь себя во всем винить. — Я молчу, смотря на него, а Токарев продолжает. — Я еще сказал тебе тогда, что ты должна жить дальше и что ты должна быть счастлива. Потому что твоя жизнь продолжается, Крисси. С Викой или без нее. Ты должна жить дальше. И ты должна быть счастлива. А помнишь, когда погибла моя сестра, и ты ко мне приехала?
Я кивнула.
— И ты сказала мне те же самые слова. Как бы ни было сложно в них поверить, но это действительно так. Когда ты мне говорила, что я должен продолжать жить дальше, это звучало, как бред. Ведь погибла моя единственная младшая сестра! Разве я мог жить дальше в такой ситуации? Но я смог, благодаря тебе. Ты стала мне сестрой, Крисси. Мой младшей сестренкой. Какой была Маша. Я старался видеть в тебе её. И заботился о тебе всегда, как о ней.
— Но у меня нет никого, кто мог бы стать мне сестрой вместо Вики...
— Да. Но у тебя теперь есть Миша. Он же маленькая копия Вики.
Я осеклась. Миша... Что же с ним теперь будет?
— Крисси, ты должна жить дальше. Сейчас иди в душ, приведи себя в порядок и возвращайся новым человеком. Как тогда в твой девятнадцатый день рождения.
— Ты тогда повёл меня на тусовку веселиться.
— Да. Потому что тогда все-таки был твой день рождения, а ты вместо того, чтобы праздновать его, лила слезы.
Самойлов и Кузнецов все это сейчас наблюдают. Илье наплевать, а вот мне становится неловко.
— И ты снова поведёшь меня куда-то веселиться?
— Нет, конечно. Но ты должна взять себя в руки и перестать заниматься самобичеванием. Твоей вины ни в чем нет, Кристина. И твоя жизнь продолжается. Давай, марш в душ, и чтобы вернулась из него новым человеком. Ближайшее время будет тяжелым, но ты должна справиться. В конце концов сейчас с тобой не только я, но и твоя семья. А в Америке мне одному приходилось вытаскивать тебя из депрессии.
Я ему грустно улыбнулась.
— Я тоже тебя вытаскивала, Илюш.
— Да, Крисси. Хорошо что мы были друг у друга в этой чужой стране. А то бы оба свихнулись. Давай шуруй в ванную.
И я послушно направилась, куда сказал Илья, проходя мимо ошеломлённых нашим диалогом Максима и Егора.
Прохладная вода действительно отрезвила, но легче мне от этого не стало. Перед глазами до сих пор стояла Вика. Я же только сегодня утром разговаривала с ней по телефону... Она была бодра и говорила, что хорошо себя чувствует. Боже, как же так вышло, что она это сделала..?
Более-менее совладав со своими эмоциями, я вышла из ванной. Папа, Егор, Максим и Илья все еще были тут. Я вернулась в комнату и легла. Ко мне зашли папа с Ильей. Отец склонился надо мной и поцеловал в голову.
— Доча, поспи. Ни о чем не думай и засыпай.
— А снотворное есть? — Спросил Илья.
— У меня есть, — послышался откуда-то из-за спины голос Максима. — Всегда с собой ношу.
Он дал мне таблетку, папа принёс стакан воды, и я ее выпила.
— Максим, посиди со мной, — тихо попросила его.
— Да, конечно.
Илья и папа вышли из комнаты, оставляя нас с Максимом вдвоём. Он сел на пол возле кровати и стал гладить меня по голове.
