Выше было показано, что в абсолютных величинах рост по отдельным этносам выражался в двукратных величинах. По результатам призывов осени 1939 и 1940 гг. их численность к началу 1941 г. достигла максимума за весь изучаемый период и составила 8,96 % от всего списочного состава Красной армии. На этом фоне несколько сократился призыв русских новобранцев, мобилизационные ресурсы которых к 1941 г. оказались перенапряжены. Удельный вес русских в этот момент в первый и последний раз за весь исследуемый в книге период опустился ниже удельной численности русских в общей массе населения СССР по Всесоюзной переписи 1939 г., сократившись до 56 % (таблица 25).
Таблица 25. Изменение численности и удельного веса русских военнослужащих РККА в 1930 – начале 1940-х гг.
Составлено по: ЦАМО. Ф. 7. Оп. 24. Д. 3. Л. 3; Д. 87. Л. 1–39; Д. 114. Л. 2; Д. 167. Л. 2; Оп. 26. Д. 11. Л. 229; Д. 123. Л. 2, 21; Жиромская В.Б., Киселев И.Н., Поляков Ю.А. Полвека под грифом «секретно»: Всесоюзная перепись населения 1937 г. М., 1996. С. 86; Всесоюзная перепись населения 1939 года: Основные итоги. М., 1992. С. 57; Предварительные итоги переписи населения 28 августа 1920 г. Труды ЦСУ. Т. 1. Вып. 3. М., 1921. С. 1–19.
Остальные народы, имевшие давнюю традицию военной службы и издавна призывавшиеся в армию без ограничений, в предвоенные годы в абсолютном выражении троекратно увеличили свое представительство в армейских рядах, однако их относительные показатели остались практически без изменений на фоне роста численности восточнославянского контингента. Среди наиболее многочисленных народов РСФСР – татары (в 1938 г. – 25,2 тыс. человек или 2,08 %; в 1941 г. – 71,7 тыс. человек или 1,99 %); евреи (в 1938 г. – 22,5 тыс. человек или 1,85 %; в 1941 г. – 66,3 тыс. человек или 1,84 %); мордвины (в 1938 г. – 8,9 тыс. человек или 0,73 %; в 1941 г. – 25,3 тыс. человек или 0,70 %); чуваши (в 1938 г. – 8,8 тыс. человек или 0,72 %; в 1941 г. – 28,9 тыс. человек или 0,80 %)
[980]. Таким образом, рост представительства перечисленных этносов шел в полном соответствии с ростом численности всей Красной армии.
Следствием резкого прироста численности националов в войсках стал большой наплыв красноармейцев, не владевших или плохо владевших русским языком, к чему военное ведомство оказалось неготовым, поскольку языковая проблема при первом массовом призыве 1938 г. в национальных регионах совершенно не принималась во внимание. Всего в 1938 г. из 31 785 таких призывников 18 520 (58,3 %) направили в западные военные округа – Киевский особый, Белорусский особый и Ленинградский (см. таблицу 22). В эти же округа направили основную массу (8393 человека из 11 тыс. человек) красноармейцев и младших командиров срочной службы национальностей коренных народов Закавказья, Северного Кавказа и Средней Азии, высвободившихся после упразднения и переформирования национальных частей
[981]. Например, в КОВО удельный вес пополнения с Кавказа и из Средней Азии составил 22,4 %, а стрелковые части округа были укомплектованы ими на 41 %. В БОВО эти показатели составили соответственно 17,7 % и 31,4 %
[982]. Ряд частей приграничных округов оказались насыщенными новобранцами, не владевшими русским языком.
Уже в конце 1938 г. в военном ведомстве признали, что была «допущена большая ошибка в распределении по некоторым частям Киевского и Белорусского военных округов призывников – уроженцев Средней Азии, Закавказья и Северного Кавказа, не владеющих русским языком»
[983]. Однако в 1939 г., когда призыв нерусских новобранцев многократно вырос, ситуация лишь усугубилась.
Широкую известность в органах военного управления получило обращение командира 497-го стрелкового полка 135-й стрелковой дивизии М.Н. Мищенко на имя командира 8-го стрелкового корпуса Киевского особого военного округа генерал-майора М.Г. Снегова
[984]. В феврале 1940 г. полк получил 2947 новобранцев, из которых 2233 были неславянских национальностей. Вдобавок в конце ноября 1940 г. по распоряжению вышестоящего начальника Мищенко откомандировал 650 русских красноармейцев из имевшихся у него 714 человек. В итоге 99 % его бойцов не владели русским языком. «Вы представляете себе, что получается, – эмоционально писал командир полка. – Комсостав – исключительно русские. Красноармейцы нас не понимают, мы не понимаем их, объясняемся на пальцах и различными знаками… В общем, получилось что-то наподобие „вавилонского столпотворения“»
[985].
Ситуация, подобная той, что сложилась в 497-м стрелковом полку, может быть только в несколько более мягкой форме, наблюдалась по всему КОВО. Об этом свидетельствуют материалы таблицы 26.
Исходя из сложившейся ситуации, на призывную кампанию осени 1940 г. нарком обороны поставил задачу «учесть ошибки укомплектования»
[986]. В этом году, по оценке заместителя наркома обороны, начальника Генерального штаба Красной армии Маршала Советского Союза Б.М. Шапошникова, планировалось призвать из Средней Азии 154,5 тыс. человек, из Закавказья и с Северного Кавказа – около 110 тыс., то есть всего свыше 250 тыс. человек
[987].
В августе 1940 г., намечая мероприятия по очередному призыву, Б.М. Шапошников обратился к народному комиссару обороны Маршалу Советского Союза С.К. Тимошенко с предложением ограничить призыв неславянской молодежи из этих регионов 20 % от общего количества годных к воинской службе, то есть сократить призыв в пять раз
[988]. Пренебречь ими позволял имевшийся излишек призывных ресурсов (приблизительно четверть общей потребности в пополнении армии мирного времени
[989]). Излишки призывников отсеивали и ранее. Например, в 1938 г. в Закавказском военном округе подлежали явке на призывные участки 69 147 призывников, состоявших на учете. А наряд на пополнение частей РККА, РККФ и НКВД составил лишь 26 261 человек.
