В то же время анализ обстоятельств боевых действий и методов руководства ими позволяет отчасти объяснить поведение части бойцов кавказских национальностей спешкой и шаблонностью в организации и осуществлении атак, недостаточной подготовкой и обеспечением боя, оборачивавшихся большими и ненужными потерями
[817]. Так, в переговорах с командармом-44 генерал-майором В.А. Хоменко командующий группой войск генерал-лейтенант И.И. Масленников непрерывно гнал войска вперед, требуя наступать, «не оглядываясь на свой фланг и на тыл»; «Любыми средствами, не останавливаясь ни перед чем в репрессивных мерах, за ставить войска наступать…»; «Говорить об усталости [войск] и о необходимости смены новыми вредно…»; «Частям, не выполнившим свою дневную задачу, выполнять эту задачу ночью…» и т. п.
[818]
Доминирование подобных установок подтверждают ветераны-участники тех боев. Б.Г. Тартаковский, бывший работник политотдела 7-й гвардейской стрелковой бригады 10-го гвардейского стрелкового корпуса, наступавшего вместе с национальными дивизиями 44-й армии, вспоминал следовавшие одну за одной неподготовленные атаки неразведанных позиций врага, приносившие огромные потери, но месяцами не дававшие результата. Бои на левом берегу Терека осенью и зимой 1942 г. их участники, прошедшие затем всю войну, вспоминали как «символ кровопролитнейших боев, бессмысленных ночных атак и тяжелейших потерь», «олицетворение самой сущности войны со всеми ее ужасами и бесчеловечностью»
[819]. В то же время даже в штабе СГВ Закфронта признавали, что на национальную пехоту выпало очень тяжелое испытание. «Пехота у нас золотая, и все беды терпит она, – отмечал в одном из докладов начальник штаба Северной группы генерал-майор А.А. Забалуев. – Пехотинцы азербайджанской национальности смело шли вперед и не отступали перед танковыми атаками, но зачастую, без поддержки огня бронебойщиков, не умея должным образом применять противотанковые гранаты и бутылки, несли большие потери»
[820].
Оценивая позицию Военного совета Северной группы войск в отношении национальных дивизий, Военный совет Закавказского фронта (командующий – генерал армии И.В. Тюленев, члены Военного совета – Л.М. Каганович, П.И. Ефимов), в состав которого также входили все руководители ЦК компартий закавказских союзных республик (Г.А. Арутюнов, К.П. Чарквиани, М.-Д.А. Багиров), квалифицировал ее как «грубую политическую ошибку»
[821] и «по сути фашистскую»
[822]. И.В. Сталин в конце концов встал на сторону Военного совета Закавказского фронта, в резкой форме потребовав от Масленникова: «Прекратите пререкания с Тюленевым и выполняйте его директивы»
[823].
Участие в тяжелых боях не прошло для бойцов кавказских национальностей бесследно. С приобретением ими боевого опыта их политико-моральное состояние становилось более устойчивым. Оставшиеся в строю бойцы-националы, прошедшие суровую школу оборонительных боев 1942 г., постепенно возмужали, освоили русский язык и могли сражаться на равных с красноармейцами-славянами
[824]. Документы фиксируют положительные качественные изменения личного состава национальных формирований. По выражению командира 276-й стрелковой дивизии генерал-майора И.А. Севастьянова, укомплектованной в основном грузинами, его люди «посуровели»
[825]. После коренного перелома в Великой Отечественной войне сохранившиеся закавказские национальные соединения и по национальному составу, и по боевым характеристикам фактически стали в один ряд с прочими соединениями Красной армии. С середины 1943 г., когда кавказские национальные дивизии интенсивно пополнялись личным составом, документы нередко отмечали ситуацию, обратную той, которая наблюдалась в 1941-1942 гг. Бойцы кавказских национальностей в положении ветеранов своих подразделений теперь становились авторитетами для нового пополнения разных национальностей, являлись кадровым ядром подразделений
[826]. Они уже редко бывали нарушителями дисциплины. Сами национальные соединения приобрели богатый боевой опыт и использовались на важных участках фронта. Так, 223-я азербайджанская стрелковая дивизия в 1943 г. участвовала в прорыве вражеской обороны под Харьковом, захвате плацдарма в районе Аулы при форсировании Днепра. Весной 1944 г. дивизия участвовала в тяжелых боях за плацдарм на правом берегу реки Днестр, а в августе – в знаменитой операции по уничтожению ясско-кишиневской группировки врага, в ходе которой пленила 3327 немецких солдат и офицеров
[827].
Вместе с тем уже в начале 1943 г. угроза оккупации Кавказского региона миновала, положение на фронтах улучшилось. Отпала необходимость в поддержании идеологемы о защите своего дома, своего народа. Трудоемкое и затратное поддержание этнического баланса национальных соединений перестало быть актуальным, и постепенно, потоком новых пополнений состав национальных соединений размывался представителями других национальностей.
* * *
Схожая с закавказскими соединениями боевая судьба постигла остававшиеся в строю действующей армии две казахские стрелковые бригады (100-ю и 101-ю). Они оказались на фронте в конце октября 1942 г. и находились в составе действующей армии дольше всех других национальных соединений, сформированных САВО. В ноябре-декабре 1942 г. в составе 39-й армии Калининского фронта они приняли участие во 2-й Ржевско-Сычевской наступательной операции (операция «Марс»), понеся в ней тяжелые потери, и после доукомплектования в значительной мере утратили свой национальный статус. В дальнейшем при пополнениях удельный вес титульной национальности неизменно падал (таблица 14). 100-я бригада была обращена на комплектование 1-й стрелковой дивизии 9 декабря 1943 г., а 101-я бригада расформирована 5 июля 1944 г.
Таблица 14. Динамика удельного веса представителей титульных национальностей в закавказских и среднеазиатских национальных стрелковых соединениях, принявших участие в боях, в 1943–1945 гг. (в процентах ко всему личному составу)
