В июле 1927 г. по распоряжению наркомвоенмора К.Е. Ворошилова обновленный план нацформирований был разослан в военные округа. Он предусматривал три этапа: 1927–1929, 1929–1931 и 1931–1933 гг. Как следует из таблицы 10, для украинских, белорусских и закавказских частей уже не предусматривалось значительных организационных изменений. Для всех прочих, напротив, планировалось завершить формирование соединений. Наиболее сложная часть организационных мероприятий (формирование штабов, развертывание существующих частей и формирование новых) предусматривалась на последнем этапе – 1931–1933 гг. Из плана была исключена якутская часть, но зато были включены татарские и башкирские, уже фактически сформированные в рамках концентраций. Среднеазиатские формирования должны были объединиться в бригады смешанного национального состава. Численность закавказских и северокавказских формирований оставалась неизменной, но в отношении последних срок окончания формирования откладывался по сравнению с прежней программой на три года – до 1932–1933 гг., когда Северо-Кавказская кавалерийская школа горских национальностей смогла бы выпустить необходимое количество командиров из числа представителей горских народов
[621]. Обсуждаемая перестройка нацформирований по типу горных войск на этот раз была реализована лишь частично, однако на деле все национальные части и соединения ККА и САВО, вне зависимости от их штатной организации, активно занимались горной подготовкой как одним из приоритетных направлений боевой подготовки.
Общая численность национальных формирований по обновленному плану составила 45 210 человек, или 8 % от общей штатной численности Красной армии
[622]. Таким образом, целевая установка сократилась на 2 % по сравнению с первым пятилетним планом, утвержденным в начале 1925 г. Доля вновь формируемых частей (из среднеазиатских, северокавказских, поволжских, забайкальских народов) составляла теперь всего 12 280 против 27 462 по плану 1925 г. (таблица 10).
Таблица 10. Организация и штатная численность нацформирований по планам 1925 и 1927 гг.
Источник: РГВА. Ф. 9. Оп. 28. Д. 568. Л. 5–5 об.
На рубеж 1920–1930-х гг. пришелся численный и качественный рост национальных формирований Красной армии. В 1931 г. в статистическом сборнике ГУ РККА «Социально-демографический состав РККА», подготовленном отделом статистики ГУ РККА, отмечалось, что «качественный состав и степень боевой подготовки нацчастей можно считать значительно укрепившимися, сравнительно с прежними годами»
[623].
По-прежнему подчеркивалось важное политическое значение национального сегмента РККА. «Национальные формирования Красной армии являются практическим осуществлением ленинских принципов национальной политики партии в строительстве вооруженных сил Советского Союза», – отмечалось в методическом материале для агитаторов и пропагандистов в журнале «Военный вестник» в августе 1930 г.
[624]
Национальные части характеризовались достаточно высокой выучкой командного состава, насыщенностью партийно-комсомольскими кадрами. По мнению старшего инспектора ПУ РККА Шапошникова, подготовившего в 1928 г. доклад о развитии нацформирований, последние уже «заняли видное место в РККА и заметно влияют на степень ее общей боеспособности»
[625]. В отчетном докладе наркомвоенмора в Политбюро ЦК ВКП(б) в июне 1929 г. сообщалось, что «в отношении боевой подготовки армянские, азербайджанские, грузинские, украинские и белорусские части мало чем отличаются от номерных частей Красной армии»
[626]. И хотя в докладе Шапошникова отмечалось, что «про остальные этого сказать пока нельзя», на деле другие национальные части, прежде всего среднеазиатские, также подтягивали уровень боевой подготовки. Так, в декабре 1928 г. в резолюции Казакского (Казахского) ЦИКа отмечалось, что «темп и линия в национальном военном строительстве, которые в последние три-четыре года проводились на основе большой подготовительной работы, по строго рассчитанным и последовательно продуманным планам, в точном соответствии с экономическим и культурным ростом КАССР… являются единственно правильными и создали реальную осуществимость национальных формирований»
[627].
В таблицу 11 сведены наиболее важные социальные характеристики личного состава национальных формирований, представленные на общем фоне сухопутных сил и стрелковых частей Красной армии по состоянию на 1 января 1930 г.
Из материалов таблицы очевидно, что личный состав национальных формирований представлял собой очень разнородный социальный массив. В большинстве случаев представительство рабочего класса и уровень грамотности военнослужащих-националов был значительно ниже среднего по Красной армии, однако этот недостаток отчасти компенсировался высокой партийно-комсомольской прослойкой, означавшей, что в условиях добровольного набора в национальные части в них отбиралась лучшая, наиболее мотивированная молодежь.
Таблица 11. Характеристика личного состава национальных формирований РККА на 1 января 1930 г., в процентах
Составлено по: Характеристика личного состава Рабоче-Крестьянской Красной армии (социально-демографическая). Кн. 3. М., 1931. С. 159–165 (РГВА. Ф. 37837. Оп. 11. Д. 2. Л. 78-81).
На рубеже 1920–1930-х гг. ряд национальных частей получил боевое крещение, будучи использованным во внутренних и внешних вооруженных конфликтах. Так, Отдельный кавалерийский полк горских национальностей Северного Кавказа совместно с курсантами Кавалерийской школы горских национальностей участвовал в многочисленных операциях по разоружению горского населения и в борьбе с повстанчеством в горах Северного Кавказа. Бурят-Монгольский кавалерийский дивизион в 1929 г. хорошо зарекомендовал себя в боях во время советско-китайского вооруженного конфликта на КВЖД
[628]. В 1932 г. этот же дивизион рассматривался руководством страны в качестве передовой советской воинской части для ввода на территорию Монголии в связи с крупным антисоветским восстанием, разгоревшимся в мае 1932 г., однако в этот раз политического решения о военном вмешательстве принято не было
[629].
