Составлено по: ЦАМО. Ф. 7. Оп. 26. Д. 123. Л. 2, 21.
Опережающий прирост численности командно-начальствующего состава относительно рядового состава отмечен только у семи этносов – русских, украинцев, белорусов, евреев, осетин, эстонцев и латышей (выделено в таблице 52 полужирным).
Таблица 52. Относительная численность личного состава Красной армии по национальностям на 1.01.1941 г. (в процентах)
Составлено по: ЦАМО. Ф. 7. Оп. 26. Д. 123. Л. 2, 21.
И совершенно не случайно большинство перечисленных народов относилось к лидерам по числу лиц мужского пола, обладавших средним и высшим образованием. Именно из этой категории населения перед войной рекрутировалась образованная молодежь для военных училищ, составляя подавляющую массу курсантов (таблица 53).
Таблица 53. Уровень образования мужского населения СССР по национальностям по Всесоюзной переписи
Составлено по: Всесоюзная перепись населения 1939 года: Основные итоги. М., 1992. С. 85–86.
Требования к социальным и образовательным характеристикам кандидатов в военные училища в предвоенный период были наиболее жесткими. Кандидаты проходили двойной отбор – в районных военкоматах или в воинских частях (если кандидат был военнослужащим), а затем держали экзамен в самом училище. Партийно-комсомольская прослойка курсантского состава училищ должна была составлять не менее 70 %
[1311]. Значительное число слушателей и курсантов рекрутировалось из тех этносов, которые были наилучшим образом встроены в русскоязычную культурно-социальную среду, имели хорошую образовательную базу. И напротив, представительство в военно-учебных заведениях отстающих в развитии общего образования народов значительно сократилось, квотирование мест для них было отменено. Незнание многими выпускниками национальных школ русского языка ставило перед ними непреодолимый барьер для поступления в военные училища.
Именно в этом следует искать причину образовавшегося перед войной разрыва между численностью командно-начальствующего и рядового составов нерусской национальности. Среди младшего командного и начальствующего состава также доминировали три восточнославянских народа – русские, украинцы и белорусы (евреи в данном случае не составляли значительной прослойки). На 1 июля 1939 г. их совокупный удельный вес среди младших командиров составял 92,2 %, в то время как среди рядового состава – 86,6 %. У представителей народов Закавказья, Северного Кавказа и Средней Азии отмечалась противоположная тенденция – среди рядового состава их удельный вес достигал 5,2 %, в то время как среди младшего командного состава – только 1,8 %
[1312]. По сравнению с аналогичными показателями пятилетней давности (на начало 1934 г. они составляли 3,5 % и 2,2 % соответственно
[1313]) этот дисбаланс фактически удвоился.
В дальнейшем диспропорция между составами военнослужащих лишь усугублялась. Во многих западных военных округах к 1940 г. она стала очень значительной. Например, в Прибалтийском особом военном округе на 35 922 красноармейца с Кавказа и из Средней Азии насчитывалось лишь 18 командиров казахской национальности, 1 киргиз, 4 таджика, 13 узбеков, 26 азербайджанцев, 109 грузин и 153 армянина. В Ленинградском военном округе на 41 717 уроженцев Кавказа и Средней Азии имелось 2 командира-казаха, 3 узбека, 3 азербайджанца, 11 грузин, 41 армянин. Аналогичная ситуация складывалась и в других приграничных западных военных округах (Западном особом, Киевском особом, Одесском)
[1314].
Не менее острой была проблема с укомплектованием подразделений младшими командирами из числа представителей национальностей Средней Азии, Северного Кавказа и Закавказья. Их удельный вес в массе военнослужащих-националов был крайне низок и к началу 1941 г. составлял лишь 13,3 тыс. человек или 5,7 %. Это критически сужало возможности для быстрого и качественного обучения бойца и адаптации его к военной службе.
Однако никаких специальных организационных мер в связи с возникшим дисбалансом национальностей в предвоенный период не предпринималось. Ведь сосредоточение красноармейцев одной национальности в одной воинской части и подбор им командиров той же национальности означали бы не что иное, как возврат к национальным формированиям, совсем недавно реорганизованным и считавшимся изжившими себя. Единственным шагом в этом направлении, предпринятом в самом низовом звене, можно считать то, что с объявлением очередного осеннего призыва 1940 г. наркомом обороны Маршалом Советского Союза С.К. Тимошенко была определена квота в 3–4 % в полковых школах для нерусских военнослужащих с целью подготовки младших командиров
[1315]. Также предпринимались усилия для откомандирования младших командиров среднеазиатских национальностей в наиболее нуждавшиеся в них округа (прежде всего в КОВО). Однако эти возможности были крайне ограничены – таких специалистов везде не хватало. Например, в Калининском военном округе, которому было приказано откомандировать в КОВО младших командиров по национальности узбеков, таджиков и казахов, таковых нашлось лишь 34 человека. Часть из них оказалась танкистами, и заменить их было некем
[1316].
