– Всё! – он плюхнулся в кресло и крутанулся. – Груза по самую макушку.
– Ты почему не с Саго? – сразу спросил Норт.
– Не срослось, да и скучно с ним. – Трой не стал вдаваться в подробности, но Норт понял, что в деле замешана Майрис.
– У него другой пилот? – спросил сатторианец.
– Можно и так сказать, – ухмыльнулся он, – они сами хорошо справляются. – Трой снова крутанулся в кресле пилота.
Норт скрыл недовольство и изучающе смотрел на парня. Он разочаровал сатторианца и не осознавал этого. Оказалось, что он не так надежен, как полагал Норт. С другой стороны, он имел полное право распоряжаться своей жизнью, не спрашивая разрешения своего бывшего наставника. Сатторианец провел ладонью по лицу, и его взгляд снова скользил по весьма довольному собой парню. Слишком яркий контраст был между двумя его друзьями – Дэймосом и Троем.
– Как тебе корабль? – Норт кивнул на трофей, сменив тему.
– А, – Трой махнул рукой, – грузовая баржа… Избавлюсь от нее при первой же возможности. Вот у тебя… – его взгляд жадно скользил по черной зеркальной поверхности «Ориона».
– Хочешь? – сатторианец смотрел на него, узнавая себя лет десять назад.
Трой недоверчиво покосился на него:
– Шутишь?
– Этот корабль – ловушка. Не сможешь бросить его – пропал. Сможешь? Тогда забирай.
Эмоции разрывали Троя на части, разум возобладал.
– Нет, не смогу, – он тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла, – я слаб. Я обязательно вернусь за ним, и они поймают меня на него, как на крючок.
Норт удовлетворенно кивнул. Ну хоть это ему удалось до него донести. Главное правило контрабандиста – умей отказаться от всего, что может ограничить твою свободу и дать власть над тобой. Никаких привязанностей ни к людям, ни к кораблям. Норт однажды нарушил это правило, и утрата была слишком горькой, теперь он тщательно скрывал свои пристрастия.
Трой разглядывал «Новый Орион». Когда-то совсем мальчишкой он начинал с Нортом, и тот обучал его премудростям бизнеса. Оперившись, парень стал летать самостоятельно и еще ни разу не попался.
– Смотри, что нашел, – подвеска на цепочке скользнула между его тонкими пальцами карточного шулера. – Подаришь своей девочке? Ей понравится, смотри, какая красота – бериллы Проксимы…
Норт встал.
– Пойду, проверю, что осталось.
– Ты не слишком ее балуешь, да? Норт!..
Норт покачал головой. Вот чему этот птенец никогда не научится – не лезть не в свои дела.
Загрузив корабль оставшимися трофеями, Норт снова поднялся на борт.
– Здесь неплохие запасы, – Леда выпорхнула из салона. – Перекусим перед дорогой?
Норт кивнул и присоединился к общей трапезе.
– Кто купит мой корабль, Дэйм? – спросил Норт, утолив первый голод.
Когда все закончится, в первую очередь надо будет избавиться от корабля, и сатторианец хотел заранее знать, к кому можно будет обратиться.
– Один парень на Эйрис.
– Тебе придется расстаться с ним раньше, Норт, – вступил Гор, – послушай-ка Гая.
Гай, молчаливый гигант с Крунна, отставил бокал и заговорил густым сильным голосом:
– Чак, или как-его-там, не объявится, пока ты на свободе. Мы не можем найти даже его следов. Но если он узнает, что ты за решеткой, то через какое-то время высунется из щели, в которую забился, – отломив кусок хлеба, могучий крунн задумчиво прожевал его, все терпеливо ждали. – Ты должен дать себя поймать, тем более что тебя снова объявили в розыск и назначили награду. Вероятно, у этой мрази есть выход на федералов, возможно, он их осведомитель и сейчас использует все рычаги для спасения своей никчемной жизни. Тогда, возможно, они его и прячут, и мы не найдем его, пока тебя не посадят, – Норт вскинулся, но Гай поднял ладонь, и он промолчал. – Мы будем рядом. Как только он объявится, мы тебя вытащим, куда бы они тебя ни упекли, и ты его убьешь.
Дэймос согласно кивнул. Остальные одобрительно загудели.
– При чем здесь корабль? – пробурчал Норт, сама мысль о тюрьме претила ему.
– Он очень приметный. Облегчи им задачу, – Юпитер потянулся за куском птицы, – иначе они за тобой еще полвека охотиться будут.
– Это точно, – кивнул Гор, усмехнувшись.
– Тогда сразу на Калипсо? – спросил Норт.
– Сначала на Небулу. Потом засветишь корабль в паре дел на паре планет и после этого уже на Калипсо, – сказал Дэймос. – но сначала на Небулу. Они знают о ней. Если ее не будет, они насторожатся.
– Но зачем?
– Ты ее сдашь, – спокойно подхватил Гор.
– Сдам? – поперхнулся Норт.
– Сдашь. Бросишь, как уже делал это. Ее возьмут и используют против тебя, как заложницу. Потом мы ее вытащим.
– Ее убьют.
– Нет, побоятся. Да, и ей лучше ничего не говори. Все должно выглядеть абсолютно натурально. Тогда у них возникнет иллюзия власти над тобой, и они расслабятся. Вот тут-то этот Чак или Кормак и появится, – Гор отпил воды, – а мы его засечем.
– Вы все продумали?
– Почти, – пожал плечами Трой, – осталось проработать детали.
– По-другому нельзя? – спросил Норт.
Дэймос покачал головой. Норт тяжело вздохнул.
– Ладно.
Напряжение спало, и все принялись за еду, обговаривая различные детали предстоящей операции.
Норт знал их всех давно. Достаточно, чтобы доверить свою жизнь. С кем-то связывала долгая дружба, с кем-то даже родственные связи. Он посмотрел на Леду. Дерзкую, сильную, красивую, слегка стервозную. Его сестра. Сестра по отцу. Он разыскал ее сразу, как услышал о том, что она осиротела. Ее мать ушла на работу, оставив малышку дома, но произошел обвал в шахте, и несчастная женщина погибла. Норт нашел девочку в убогом домишке на пустынной планете на Рубеже в секторе Сандорры. Условия для работы и жизни там были ужасными. Отец говорил потом, что потерпел там крушение. Он не мог привезти уже большую девочку домой – мать бы его никогда не простила, кроме того, для сатторианца ребенок на стороне был позором, свидетельством измены и того, что мужчина обрек собственную кровь на такое существование – без поддержки, без защиты, без отца. И неизвестно, что бы из этого бросило большую тень на весь их род, выплыви это наружу.
Отец Норта попросил сына об одолжении и умолял сохранить все в тайне. Сатторианец выполнил просьбу – забрал истощенного ребенка из бедной лачуги и доставил на Дэйну в интернат для детей-сирот, после чего оплачивал пребывание девочки там и дальнейшее обучение в течение многих лет, но дома он с тех пор не появлялся. Он не мог видеть отца и не мог смотреть в глаза матери. К тому времени он уже вовсю проворачивал свои дела, и его имя в определенных кругах уже кое-что значило.
