Зуммер вызова оборвался. Но через минуту зазвучал снова.
Взять или не брать? Сколько времени прошло… Сколько событий случилось… Всё это уже прошлое, все эти разговоры, побег, мост, объявление войны… Да, он объявил войну Америке, но с тех пор ничего не произошло – никто никого не бомбил, не захватывал арсеналы и чужие подлодки не всплывали в их территориальных водах. Все это были только слова – звучные, но бессмысленные, не имеющие никакого продолжения.
Взять или не брать?
Но тот побег и другой, который был раньше, и все те компроматы, забастовки, демонстрации и обрушившийся рейтинг президента… Они были! Тогда, при первой их встрече. Или это лишь случайность… А если нет?
Пауза. И снова зуммер. Который тревожит и заставляет вспоминать.
Надо взять, хотя бы для того, чтобы понять, что он хочет. Психи, сорвавшиеся с цепи, могут быть очень опасны. Не для общества, не для страны, но для отдельных ее граждан, которые не должны пострадать. Надо взять…
– Я слушаю вас. Что вы хотите?
Голос. Кажется, его.
– Нам необходимо встретиться. Безотлагательно.
Ну не понимает он с кем говорит! Не чувствует дистанции. Второй человек в стране, на континенте, а, может быть, в мире и… И неизвестно кто – без имени, звания, принадлежности. Точно – псих… с моста!
– Почему вы считаете, что я должен с вами встретиться?
– Потому что это важно для Америки. И для ее народа, которому вы служите.
– А если я скажу «нет»?
– Это будет иметь последствия.
– Хорошо. Через неделю или две…
Надо ставить на место наглецов, которые вообразили себя черт знает кем. Надо их в очередях выдерживать, в приемных перед закрытыми дверями, сутками, чтобы в чувство привести, чтобы внушить подобающее уважение и страх. И пусть это будет виртуальная приемная и виртуальная очередь, сути это не меняет.
– Да, пожалуй, через три.
– Нет, не через три. Мне желательно завтра, в крайнем случае, послезавтра и лучше вечером.
– А если бы меня не было в Америке?
– Вы бы прилетели. У вас очень надежные и быстрые самолеты.
Как он говорит! Уверенно. Не как в очереди в приемной! Сверху вниз говорит! Хозяину кабинета сильно, до зуда в пальцах, захотел шарахнуть рацию о полированную столешницу или стену так, чтобы та в куски разлетелась. Но не шарахнул, сдержался. Политики умеют держать себя в руках и рамочках. Он лишь спросил:
– Вам не кажется, что вы забываетесь?
– Я никогда не забываюсь и ничего не забываю. Хочу напомнить, чем закончилась наша последняя встреча.
– Чем?
– Объявлением войны. Моей – вам.
– Послушайте, когда объявляют войну – воюют, а не пугают. Тогда я воспринял вас почти всерьез. Но не теперь. Если вы хотите встретиться, ждите неделю. Или две. Скорее всего месяц. Я распоряжусь подобрать вам «окно».
– Нет, завтра. Или послезавтра. Прошу принять решение и назначить время сразу… после вечерних новостей. И не выключайте рацию, она может вам понадобиться в самое ближайшее время. Спасибо.
Рация замолчала… Нет, это надо не ее, это надо его о стол или стену, и чтобы куски во все стороны. Чéрепа!
Вечерние новости вице-президент не смотрел. У него совсем другие источники информации. Но ему доложили:
– В Оклахоме ЧП.
– Что случилось?
– Два бензовоза скатились с горы, прорвав охранный периметр и взорвавшись на территории воинской части. Есть жертвы.
– Причина?
– Выясняется. Возможно, неисправность тормозной системы.
У одного – можно допустить. Но вряд ли сразу у двоих!
– Поставьте происшествие на особый контроль и запросите все подробности. Докладывать лично мне…
В ящике зазуммерила рация.
– Вы свободны, идите.
Помощник торопливо вышел за дверь, сильно удивляясь тому обстоятельству, что шеф взял рядовое происшествие под личный контроль.
Дверь тихо закрылась. Вице-президент выдернул из стола рацию.
– Это ты?!
– Что, я?
– Рванул бензовозы?
– Да, конечно. Просто ваши военные очень неудачно выбрали место под базу, там крутой склон и…
– Там погибли американцы!
– Американские солдаты! Это их профессия и их долг – умирать. Когда идет война, солдаты гибнут. А войну пока никто не отменял. Мне необходима встреча.
– Или?
– Или погибнут другие солдаты, в другом месте. Время слов и угроз прошло. Тут вы правы. Я развернул боевые порядки и начал военные действия. Остановить их можете только вы. А если нет, то народ Америки вам этого не простит. Вы могли, но не сделали! И чьи-то дети и мужья погибнут. По вашей вине.
– А если я откажусь, если пошлю тебя ко всем чертям?!
– Смотрите утренние новости, – спокойно ответил голос.
Дьявол! Верно, если что-то случится, и кто-то об этом узнает, а кто-то растрезвонит… Например, оппозиционная партия или журналисты. И его ткнут носом в его же дерьмо! Потому что можно было предотвратить или хотя бы попытаться, а он, поддавшись эмоциям, упустил шанс. Вот если бы он не взял рацию… Но он ее взял! И влип по самые …! Его обязанность защищать жизнь соотечественников где угодно, в любой точке мира, посылая ради спасения даже одного солдата целый флот. Таковы традиции Америки, которыми она так кичится. А здесь, возможно, не один солдат. А может не один десяток! Кто знает этого идиота и его возможности. И если где-то рванет еще бензовоз, и кого-то положат в звездно-полосатый ящик, а шантажист обнародует их разговор, и начнется расследование… То ему не усидеть. Вверх тормашками лететь ему из этого кабинета и из политики в целом!
Вице-президент вдруг понял, что его загнали в ловушку. Как крысу. И выхода из нее нет, кроме единственного – принять чужие условия. Потому что идет война, причем уже с первыми жертвами и, похоже, не последними. И если он может остановить кровопролитие, то обязан это сделать чего бы это лично ему не стоило. Иначе…
Конечно, можно попытаться перевести стрелки на соответствующие госструктуры, но… неизвестно, что за этим последует, что этот кретин имеет в рукаве. Он много чего знает и что-то, возможно, узнал еще. Но, главное, придется объяснять, почему, когда Соединенным Штатам Америки была объявлена война, то об этом никто не узнал! Ну да – странная, шутовская, но он обязан был прореагировать и доложить, даже если бы на него посмотрели, как на сумасшедшего. А он смолчал. И теперь – трупы… Которые повесят на него. Сегодняшние трупы, случившиеся при взрыве бензовозов. И, тем более, завтрашние.
Он умолчал о войне, об угрозе гражданам Америки, а это можно приравнять почти к государственной измене! Такой капкан…
