ЭНН МОРРОУ ЛИНДБЕРГ
Подарок моря
14
Уязвимость связи
Мы притворяемся неуязвимыми, но это иллюзия. Мы рождены в хрупком теле и переплетаемся в общности жизни. Наши чувства эволюционировали, чтобы быть тонко настроенными на постоянно меняющийся мир удовольствия и боли, сладкого и кислого, приобретения и потери. Любовь и свобода призывают нас обратиться к миру. Они предлагают дары гибкого сердца, достаточно широкого, чтобы охватить переживаемый опыт, уязвимого, но в то же время сосредоточенного.
ДЖЕК КОРНФИЛД
Нигде тревога не проявляется с такой интенсивностью и смятением, как в наших близких отношениях: с друзьями, коллегами, родственниками и особенно с партнерами и детьми. Ибо если тревога часто является защитником уязвимых чувств – а нигде мы не чувствуем себя более уязвимыми, чем в наших отношениях, – то вполне логично, что тревога будет иметь раздолье там, где сердце больше всего подвержено риску переживания потери. В этом случае особенно важно расшифровать послание тревоги, чтобы не потеряться в ее поверхностных проявлениях, в результате закрывшись от того, к чему мы стремимся, в чем нуждаемся и чего жаждем больше всего на свете – любви.
Уязвимость любви наиболее ярко проявляется в те моменты, когда страх отступает и мы можем видеть самый центр нашего сердца. Один из таких щемящих моментов произошел со мной много лет назад, когда благодаря редкому стечению событий для матери двух маленьких детей я смогла посетить вечернее занятие по йоге, которые вел мой любимый учитель. Занятие начиналось в 17.30, поэтому за полчаса до начала я собрала свои вещи, поцеловала всех на прощание и уехала в надвигающиеся сумерки. Пока я парковала машину и шла в класс, я удивлялась ощущению новизны вечерней улицы: голые деревья, украшенные зимними огнями; парочки на первых свиданиях, вышедшие на променад; Скалистые горы, выступающие на темно-синем фоне; молодые родители, несущие своего ребенка из ресторана в машину, сияющие от обладания своим маленьким сокровищем. Я уже давно не выходила на улицу вечером одна и потому чувствовала себя пришельцем с другой планеты, в полной мере наслаждающимся земными видами.
Занятие было великолепно. Мой учитель излучал мудрость, и мое тело наполовину слышало его, когда я направляла дыхание в свои позы и позволяла его словам просачиваться и вибрировать во мне на невербальном уровне. Иногда у меня перехватывало дыхание от какой-нибудь фразы: «Мы должны встречать наше Эго с добротой, потому что это то, от чего мы не можем избавиться. Эго – это часть нас, которая должна путешествовать с нами по этой земле, и, поскольку оно знает, что не может сопровождать нас за чертой смертности, оно несет в себе печаль. Мы должны встретить эту печаль с состраданием». Его слова проникали прямо в мое сердце, и я впервые подумала о своем восьмилетнем старшем сыне и его осознании смерти, что принесло неизбежную печаль. Я думала о том, как мы с мужем постоянно встречали его печаль и помогали ему найти ее в своем теле, чтобы она могла двигаться через него, не вызывая застоя. Затем я подумала о своих клиентах, которые также боролись с осознанием смерти в детстве, и о том, как одиноко они чувствовали себя, когда пытались решить экзистенциальные вопросы без чьего-то руководства. Я открыла свое сердце для боли, нежности, грубости человеческого существования.
Занятие продолжалось, синий вечер темнел, а я подумала о дороге от студии до своей машины, оставленной в дальнем конце парковки, и заметила, как меня передернуло от страха. Когда мне было за двадцать, я часто выходила на улицу в темное время суток и парковалась в самых странных местах. Конечно, в прошлом я испытывала страх, но никогда еще мне не пришлось бы терять так много, как в ту ночь: мужа, которого я невыразимо люблю, и двух волшебных сыновей, которые будут просто раздавлены, если со мной что-то случится. Конечно, у меня было и многое другое, в том числе тесный круг друзей, которые были мне как семья, но в конце занятия мне на ум пришли именно дети – плоть от моей плоти.
Я легла в шавасану
[36] и направила дыхание в этот страх. Через несколько мгновений я почувствовала под страхом уязвимость любви к моему мужу и сыновьям сильнее, чем когда-либо могла себе представить. А вместе с осознанием своей уязвимости пришли и слезы. Это были не слезы горя; это были слезы грусти, слезы, проистекающие из осознания того, что такая глубокая любовь означает огромный риск и что, если с кем-то из нас что-то случится, наши сердца будут разорваны на части. Дальше я идти не могла, только держаться за тонкую нить веры, что если что-то случится, то каким-то образом мы справимся.
Риск любить. О, это рождает во мне слезы даже сейчас, когда я пишу эти слова. Риск плести эту паутину любви вокруг нас четверых все больше с каждым днем, открывать наши сердца все шире, пока мы не почувствуем, что они разорвутся от любви. Но они не разрываются, а лишь расширяются. Любовь простирается в миры за пределами нашего мира и просит нас расти за пределы самих себя.
Каждый, кто встанет на этот путь исцеления, должен проникнуть в самое сердце страха и там столкнуться с риском любви. Эти страхи отделяют нас от чувствительных и уязвимых мест в наших сердцах. Бывают моменты, когда я с кристальной ясностью вижу, что вечные вопросы романтической любви (Люблю ли я своего партнера? Может, мне пора остепениться?) и размышления о других важных отношениях (с друзьями и семьей) – это тщательно продуманные защитные механизмы. Они служат для того, чтобы избежать уязвимости любви, избежать изысканно болезненного знания, что, когда мы посвящаем кому-то свои сердца, мы рискуем пройти через самое болезненное из человеческих переживаний – разбитое сердце.
В центре тревоги и навязчивых мыслей сидит страх потери, и, если бы вы могли снять шелуху этих мыслей, вы бы заплакали, как я в ту ночь. И в силе этих слез вы бы нашли в себе мужество идти дальше, обнажить свое сердце и пойти на единственный достойный риск: любить и быть любимым полностью, без остатка, как если бы это был ваш последний день на земле. Любить без всяких ограничений. Любить с радостным самозабвением. Прогнать голоса страха на самый край вашего разума, посмотреть на них, зная, что они больше не руководят вами, позволить им наблюдать, как вы бежите, танцуете или падаете в объятия любви.
15
Романтическая связь
Мой брак научил меня тому, что настоящая любовь – это только то, что даешь ты. И все. Любовь не ждет вас «где-то там». Она в вас самих. В вашем собственном сердце: в том, что вы готовы отдать из него. Мы все способны любить, но лишь немногие из нас имеют мужество делать это правильно… Вы можете принять любовь человека и растратить ее впустую. И быть дураком. Когда вы дарите любовь, она растет и расцветает внутри вас, как бережно взращенная роза. Любовь – это радость. Те, кто любит, независимо от того, какие унижения, какие тяготы они несут, всегда полны радости.
