— Маску я на него надеть забыла, — Ирина Константиновна лукаво улыбнулась, — несовременно как-то получилось.
— Так вы заранее знали… — догадался Денис Альбертович, любуясь подарком.
— Я не столько знала, сколько верила, — улыбка Ирины Константиновны стала еще шире.
Изначально доктор предназначался в подарок предшественнику Дениса Альбертовича, но тот, увидев его, скривился и спросил: «У него что зубы болят?». Ирина Константиновна оскорбилась и забрала подарок обратно. Домой уносить не стала, оставила в кабинете — авось, когда пригодится. Вот и пригодился. Как говорится — выбрасывать рука не поднимается, лучше отдать кому-нибудь. Пусть дурачок порадуется напоследок…
Решающий удар был задуман трехсторонним. Во-первых, пациенты должны продолжать умирать часто и таким образом, чтобы их смерть трудно было бы объяснить естественными причинами. Во-вторых, с женой пациента Реналова, которого только сегодня перевели на естественное дыхание, была проведена основательная подготовительная работа. Эту дуру легко удалось соблазнить теми невероятными суммами, которые она якобы сможет выбить из больницы, если доведет дело до суда. Компенсация морального ущерба, компенсация физического ущерба, компенсация зарплаты в полном размере на период лечения и реабилитации… Как пели кот Базилио и лиса Алиса: «На дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь — и делай с ним, что хошь!».
[56] Дура и адвоката нашла под стать себе, такого же тупого, который с огромным энтузиазмом ухватился за идею обогащения за счет больницы. Хотя, если уж говорить начистоту, то стрясти бабла можно было только с водителя, который наехал на Реналова, но его до сих пор так и не нашли. В-третьих, прыткая корреспондентка Виллина Квасилова готовила скандальный репортаж о девяносто пятой больнице. По замыслу Виллины этот репортаж должен был сделать ее звездой отечественной журналистики, поэтому она старалась изо всех сил. На Виллину Ирине Константиновне было наплевать, она не любила таких — молодых и прожженных, но главный врач и заведующий отделением анестезиологии и реанимации после громкого скандального репортажа должны были вылететь из своих кабинетов впереди собственного визга. Пора было ставить точку. Старший брат, мнением которого Ирина Константиновна очень дорожила (в частности, и потому, что других родственников у нее не было), хвалил ее за целеустремленность и настойчивость, за то, что любое дело она доводила до конца, а не бросала на полдороге. Ну а как можно бросать, если уж взялась? Сама себя уважать перестанешь.
Приехав домой, Ирина Константиновна заложила в духовку курицу, мариновавшуюся в смеси лука, чеснока, горчицы и соевого соуса со вчерашнего вечера, а затем прошла в мастерскую. Мама приучила ее к тому, что сначала нужно делать дело, а потом уже расслабляться. Приходя из школы, Ирочка сначала делала уроки, а затем уже обедала. Пока на шее висели несделанные дела есть было невкусно.
Для прохождения в ампулу иглу приходилось нагревать докрасна, но не настолько, чтобы она утратила твердость. Упражняясь, Ирина Константиновна загубила два десятка игл и добрую сотню ампул, но недаром же говорится, что тяжело в учении, зато легко в бою. Сейчас на одну ампулу она тратила не более трех минут. Нагреть иглу, нагреть верхушку ампулы, проткнуть, откачать содержимое ампулы, сменить заполненный содержимым шприц на тот, в который набран нужный раствор, ввести раствор в ампулу, снова нагреть верхушку вместе с торчащей в ней иглой и извлечь иглу, плавно вращая ее с ампулой в противоположных направлениях. Тут важно чувствовать время. Если поторопишься — получишь незатянутую дырку, если тормознешь — получишь наплыв вместо гладкой поверхности. Удобнее было бы работать с донышками, а не с верхушками, но не стоило жертвовать безопасностью ради удобства. На донышки обращают больше внимания, чем на верхушки. Отломил — и забыл.
Курица еще не начала источать аромат готовящейся еды, как четыре ампулы были готовы. Ирина Константиновна протерла их чистой тряпочкой и вложила на пустые места в картонной упаковке, которую аккуратно заклеила клеящим карандашом. Положив ампулы в сумку, Ирина Константиновна достала из холодильника огурцы, помидоры и рукколу и начала готовить салат. Ингредиенты она нарезала мелко-мелко, как учила мама, работавшая поваром в ресторане гостиницы «Россия». «Чем выше культура, тем мельче нарезка», говорила она. Когда мама готовила свой фирменный салат с красной икрой и кальмарами, то нарезала все размером с икринки.
Настроение было боевым, приподнятым, а под такое настроение и аппетит прорезается соответствующий. Ирина Константиновна сама не заметила, как уплела под просмотр телевизионных программ всю курицу без остатка, даже не особо любимые крылышки и те обглодала. «Ничего страшного, — подумала она, глядя на груду костей в тарелке. — Завтра буду питаться только чаем». Скучно и грустно постоянно ограничивать себя в еде. Иногда душа и желудок просят праздника так настойчиво, что эту просьбу просто невозможно проигнорировать. Дурак будет страдать-мучиться, а умный человек порадует себя «праздником живота», но нивелирует излишние калории последующим строгим воздержанием, так приятнее.
Перед тем, как заснуть, Ирина Константиновна пообщалась с Танюшкой-хохотушкой. Так звали рыжую конопатую толстощекую девчонку, которая, улыбаясь от уха до уха, растягивала над головой транспарант с надписью: «Ты — женщина, и этим ты права!». Буковки в свое время доставили Ирине Константиновне больше хлопот, чем конопушки, от которых не требовалось строгой симметрии. Но ничего — справилась, надпись получилась каллиграфической. Ирина Константиновна все время забывала, кто сказал эту замечательную фразу — Блок это или Брюсов. Но какая, в сущности, разница? Главное, что сказано замечательно.
— Как все закончится, получишь венок из лилий, — пообещала Танюшке Ирина Константиновна. — Ты и без него красавица распрекрасная, а с ним будешь вообще выше всяких похвал.
Танюшка не возражала — она любила получать подарки по торжественным случаям. Бусы из стеклянного жемчуга и бисерный браслет у нее уже были, настал черед венка.
Придя во вторник утром на работу, Ирина Константиновна первым делом достала из сумки упаковку с ампулами воды для инъекций и положила ее в дежурную коробку, где лежало приготовленное к передаче на пост. Не успела она отойти от коробки, как в ее кабинет вломились три мужика в синих рабочих комбинезонах.
— Вы что… — начала было Ирина Константиновна, но осеклась, увидев развернутое удостоверение, которое показал ей первый из вошедших.
Глава восемнадцатая
Мегрэ раскрывает карты
Окончательное окончание расследования отмечали дома у Данилова, который пригласил Дениса Альбертовича с семейством на обед в чешском стиле — гулашову полевку с картофельными кнедликами и печено вепрево колено.
— Чехи умеют! — смеялась Елена. — «Гуляш и рулька» звучит совсем иначе, чем «гулашова полевка и печено вепрево колено»! Ты уж тогда и пльзенским запасись, чтобы было полное погружение.
— Я вам еще что-нибудь из Ма̀ртину исполню, — пообещал Данилов. — Знаешь такого чешского композитора?
