— Вы знаете последние больничные новости? — спросил Данилов, посмотрев на висевшие на стене часы, которые поставили четверть девятого.
— Откуда?! — хмыкнула Вера. — Мы же ни с кем не общаемся. Да и какое нам дело до вашей больницы? Мы теперь в другой работаем!
— Это я настроил Дениса Альбертовича против вас, Вера, — сказал Данилов. — Вы только не перебивайте, пожалуйста, дослушайте до конца, а то мы до девяти не закончим. И не сердитесь, потому что я осознал свою ошибку и приношу свои извинения. Извинения — это всего лишь слова, но если вы с Надеждой захотите вернуться…
Свободной левой рукой Вера показала Данилову кукиш.
— Тем не менее, Денис Альбертович готов принято вас обратно, — договорил Данилов. — Он тоже сожалеет о случившемся, но виноват я. Это мне показалось, что вы отправляете пациентов на тот свет, чтобы отомстить заведующему отделением…
— А теперь не кажется? — прищурилась Вера.
С учетом того тарарама, который Вера устроила при увольнении, Данилов ожидал более бурной реакции, но, видимо, дежурство выдалось тяжелым и потому эмоции были вялыми, практически никакими.
— Не кажется, — подтвердил Данилов. — Потому что найдена настоящая виновница. Ею оказалась заместитель заведующей аптекой Перегудова…
— Помню такую, — кивнула Вера. — У нее еще имя такое царапучее — Лар-р-риса Кир-р-рилловна.
— У нее были свои счеты с Денисом Альбертовичем, и она мстила ему, подменяя физраствор в ампулах на сильнодействующие препараты…
— Интересно, как она это делала? — заинтересовалась Вера, отодвигая в сторону пустую тарелку.
— Я не знаю, но до больницы она работала на фармацевтическом производстве и, возможно, использовала старые связи для того, чтобы получать такие ампулы. Ее задержали…
— Выкрутится! — уверенно сказала Вера. — Аптекари всегда выкручиваются, у них это в крови!
Данилов не стал оспаривать это сомнительное утверждение поскольку большая стрелка часов неумолимо приближалась к двенадцатичасовой отметке.
— С вами и вашей сестрой произошло досадное недоразумение, — Данилов виновато посмотрел Вере в глаза. — По моей вине, с моей подачи. По поводу возвращения в отделение я уже сказал, но может я сам могу что-то для вас сделать, чтобы загладить свою вину?
— Да какая там вина! — скривилась Вера. — Нам с Надькой давно надо было валить из этого бедлама, подальше от Ирки и всей этой суеты. При Михал Юрьиче все было нормально, а сейчас… — она пренебрежительно махнула рукой. — Но мы все тянули-откладывали, мы же тяжелые на подъем, а тут вдруг все само собой решилось. Понервничали, конечно, потому что было обидно. Да и ездить сюда дальше. Но зато здесь нормальная администрация, спокойная обстановка и ежемесячные премии в размере оклада. Как говорится: «не было бы счастья, да несчастье помогло». Так что, не парьтесь, Владимир Александрович! У нас с Надюхой все пучком, чего и вам желаем! Но если вы все же хотите что-то для меня сделать, то передайте Ирке, что она сука драная. О'кей? Не застремаетесь?
— Передам, — пообещал Данилов.
Про себя он решил, что подобное поручение можно и не выполнять. Зачем нагнетать негатив? Опять же, Земля круглая, а обстоятельства переменчивы, как говорил доктор Могила, с которым Данилов когда-то работал на шестьдесят второй подстанции скорой помощи. Вдруг завтра у Веры с Надеждой что-то изменится, и они захотят вернуться обратно? Лучше не настраивать против них старшую медсестру.
Вообще-то Данилов ожидал более тяжелого разговора, обвинений, слез, возможно, что и истерики. Но у Веры оказался «сбой прицела» — во всех своих бедах она винила старшую медсестру, несмотря на то что никаких ампул ей Ирина Константиновна не подбрасывала. Зачем ей это? При желании она могла избавиться от Веры с Надеждой простейшим способом — поставила бы им в графике несколько совместных дежурств и отказалась бы что-то менять. Сестры сразу бы и уволились, ясное дело. Ну а слова Веры насчет того, что они с сестрой «задолбали» Ирину Константиновну «своими заморочками» прозвучали совершенно несерьезно, по-детсадовски. Данилову доводилось составлять графики и он прекрасно знал, что те, кто непременно желает дежурить вместе или порознь, не создает составителю никаких проблем. Проблемы создают те, кто вечно просит внести исправления в уже готовый график. Вот если бы сестры Нечухаевы донимали бы старшую медсестру внезапными перестановками, тогда бы она могла хотеть от них избавиться… Впрочем, ну их, все эти заморочки! Главное сделано. С Верой переговорил, новости рассказал, извинился и пригласил вернуться обратно. Ладно — не пригласил, а сообщил, что заведующий отделением готов их принять. Камень с души снят, вопрос можно считать закрытым.
Данилов шел к метро, наслаждаясь весенней погодой, ласковым солнышком и той гармонией, которая царила в душе. Внутренний голос попробовал, было, вякнуть что-то про докторскую диссертацию, но Данилов проигнорировал это замечание и голос обидчиво умолк. Для полного счастья не хватало только одного — проехаться на метро, а затем в автобусе без маски и перчаток. Меры защиты вроде как нужны и обоснованы, но надоели они капитально, аж в печенках сидят. В прошлом году оптимисты ждали, что все закончится к августу месяцу (и дочь Маша была в их числе), а пессимисты ставили на октябрь или ноябрь. Теперь же оптимисты ставят на октябрь, а пессимисты настраиваются носить маски с перчатками до конца жизни. О дивный новый мир! Как же ты прекрасен во всем своем прогрессивном великолепии! Но хотелось бы, чтобы кое-что осталось таким, каким было… Впрочем, во всем неприятном можно найти приятные стороны. В частности, Мария Владимировна за осенне-зимний период ни разу не заболела респираторной инфекцией, и классная руководительница сказала Елене, что в этом году заболеваемость заметно снизилась. А почему? Во-первых, в местах скопления все ходят в масках, а они существенно осложняют обмен микробами. Во-вторых, на каждом шагу стоят санитайзеры, так что руки всегда можно держать чистыми. В-третьих (и это, пожалуй, самое главное), люди перестали выходить из дома в сопливо-кашляющем состоянии. Раньше это было в порядке вещей, многие даже на работу ходили с соплями и температурой — вот, какие мы ценные сотрудники, героически работаем даже во время болезни. Ага — ценные! Героически заражаем коллег и всех окружающих, чтобы им жизнь медом не казалась. Сейчас же с температурой ни в торговый центр не пустят, ни в учреждение, а в транспорте сопливого могут и поколотить. Доцент Сааков, страдавший аллергией на пыльцу злаковых трав, рассказывал, как его в июне прошлого года едва не линчевали за то, что он чихнул в маршрутке. Объяснения про аллергию и проклятую забывчивость, помешавшую с утра принять таблетку, не помогли — пришлось выйти и топать до метро пешком. Такие вот дела.
Для полного счастья, точнее — для окончательного закрытия темы расследования, Данилову нужно было получить от медсестры Оксаны Гуцалюк кое-какие сведения. Он никак не мог понять, почему экспертиза не обнаружила ничего постороннего во флаконах из-под цефотаксима и прилагавшихся к ним ампул с водой. Эксперты схалтурили, несмотря на то что отзывы о конторе были самые, что ни на есть, похвальные? Или Оксана разводила цефотаксим другой водой? Но почему тогда в мусорке оказались две ампулы из-под воды? Вроде бы и пустяк, а засел занозой в уме и больно колется. С одной стороны, не хотелось плохо думать об экспертах, а с другой умершая пациентка выдала остановку сердца через несколько минут после того, как Оксана ввела ей внутривенно очередную порцию цефотаксима. Никаких других инъекций ей незадолго до смерти не делали, стало быть, смертоносной стала эта. Или же просто так совпало? Но о совпадениях можно думать только в том случае, когда ничего другого на ум не приходит.
