— Хорошая мысль! — одобрил Данилов. — Годика через три главным врачом станешь.
Глава одиннадцатая
Пари
— Невезение прилипчиво, как дерьмо пластилинового человека, — сказал Денис Альбертович, ставя перед Даниловым тарелку с исходившими паром хинкалями. — Только что звонил Бурлай. Он упал дома со стремянки и сломал лодыжку… А Шугурова сегодня утром, когда он выезжал из двора, стукнули в правый бок, да так, что он левым боком в припаркованный автомобиль впечатался… Ты перца от души сыпь, не жалей…
— Во всем плохом можно найти что-то хорошее, — сказал Данилов, вращая головку деревянной мельницы. — Если бы не ваша высокая летальность, то я бы не познакомился с одним из выдающихся кулинаров современности и не имел бы чести вкушать такие изумительные яства. Денис, тебе не в статистики идти надо, а открывать свой ресторан. Кроме шуток.
— Я готовлю только когда нервничаю, — Денис Альбертович поставил на середину стола оплетённую бутылочку. — Это домашний уксус, покупаю у одного чувака на Ярославском рынке… Так вот, большинство людей ест, как не в себя, для того, чтобы успокоиться, а я готовлю. И очень хорошо, если есть, кого угостить. У жены диета, а сын кроме шаурмы и пиццы ничего не ест. А есть в одиночку как-то скучно.
— То есть, если бы сейчас у тебя все было в порядке…
— Я бы угощал тебя горячими бутербродами, — Денис Альбертович пренебрежительно махнул рукой, давая понять, что горячие бутерброды не заслуживают того, чтобы называться угощением. — Или, в лучшем случае, глазуньей с беконом.
— С черными сухариками, натертыми чесноком, и тонко нарезанными помидорами глазунья становится пищей богов, — заметил Данилов.
— Сразу видно, что человек в теме, — похвалил Денис Альбертович. — Ты ешь, пока не остыло. Горячая еда душу греет, а холодная желудок портит…
Желудку в тот вечер ничего не угрожало. Данилов уплел хинкали, обжигаясь бульоном, расправился с добавкой, съел две штуки «на посошок» и сказал радушному хозяину:
— Денис, ты меня не угощаешь, а откармливаешь.
— Если ты наелся, то давай перейдем в гостиную, — предложил Денис Альбертович. — Выпьем кофе в мягких креслах и поговорим о наших делах. Неприятные разговоры лучше вести на сытый желудок и в максимально комфортной обстановке.
— Да у тебя и на кухне неплохо, — Данилов обвел взглядом стены и поерзал на стуле. — Стулья очень удачные с точки зрения анатомии, сидишь как в кресле. Подсолнухи на стене замечательные, настроение поднимают и вообще такое ощущение, будто не на кухне сидишь, а в ресторане, оформленном в кантри-стиле.
— Захвалил! — усмехнулся Денис Альбертович. — Уже краснею…
Краснеть он не стал и вообще сегодня был бледнее обычного — нервы. Данилов тоже сильно нервничал. Его угнетала неопределенность ситуации, а еще угнетало сознание того, что он, скорее всего, совершил ошибку. Скорее всего, Веру он заподозрил необоснованно, а ампулы, найденные в ее сумке, действительно предназначались для домашней аптечки. Дочерям, разбирающимся в реаниматологии, хочется иметь дома набор препаратов на все случаи жизни. Им так спокойнее… А для больницы недостача в одну ампулу — что слону дробина. Вера же не прихватывала препараты целыми упаковками. Дурацкое совпадение привело к неправильным выводам, к увольнению двух опытных медсестер и к недолгому периоду торжества и спокойствия… А теперь все началось снова…
Сообщать подробности по телефону Денис Альбертович не стал, пригласил Данилова к себе домой, на очередной, как он выразился, «мозговой штурм».
— Жена с подругами встречается, сын в Питер с друзьями укатил, так что никто нам не помешает, — добавил он.
«Лучше бы кто-то помог», подумал Данилов. Сыщикам-профессионалам хорошо, у них есть опытные товарищи, которые могут вспомнить, что в надцать лохматом году был похожий случай и дать ценный совет. А тут ни советов, ни улик. Одни догадки с подозрениями и неверными выводами.
— В воскресенье к нам привезли электрика, который тянул проводку у клиента и получил удар током, — начал Денис Альбертович, когда они перебрались в гостиную. — Тридцать шесть лет, в целом здоровый, в анамнезе ничего сложнее гриппа нет. Но поскольку имела место потеря сознания и он жаловался на боль в груди, то его привезли к нам…
Данилов кивнул — да, правильно сделали, что привезли. При нарушении сердечного ритма или подозрении на повреждение сердца, симптомом которого могут быть неприятные ощущения в области грудной клетки, пациенты с электротравмой должны госпитализироваться в реанимационные отделения для кардиомониторинга.
[38] А вообще-то его при любом исходе бы госпитализировали, поскольку электротравму он получил в чужом доме, где его нельзя было оставлять.
— Ты, конечно, можешь сказать, что в остановке сердца после электротравмы ничего странного нет, — продолжал Денис Альбертович, — но на «эхо» мы не нашли никаких признаков поражения миокарда, ферменты у него были в пределах нормы и за сутки он не выдал ни одного нарушения ритма. А буквально за час до перевода в отделение произошла остановка. На фоне капельного введения аспаркама.
[39]
— Зачем ему капали аспаркам, если все было в порядке?
— Мужик был… — Денис Альбертович запнулся, подбирая подходящее слово, — …с претензиями. Еще в воскресенье вечером начал выступать — почему других лечат, а его нет? Ему пытались объяснить, что он нуждается только в наблюдении, но в ответ пошли обвинения в том, что «вы без денег пальцем о палец не ударите». Сам понимаешь…
Данилов кивнул — да, понимаю. Лучше изобразить видимость лечения, поставив капельницу с каким-то относительно безобидным препаратом вроде аспаркама, чем отписываться от жалобы. Тем более, что в такой ситуации, которая сложилась в отделении, любая жалоба может стать той самой «последней каплей», переполнившей чашу начальственного терпения.
— Капельницу ставила новая медсестра, Света Морозова, которую к нам перевели из неврологии, — продолжал Денис Альбертович. — После обхода никто кроме Светы к нему не подходил. Я просмотрел записи с камер, но мог бы и не смотреть, потому что он лежал прямо напротив поста…
Сестринский пост находился рядом с кабинетами заведующего отделением и старшей медсестры. Днем по будням там всегда есть люди, да и дверь кабинета старшей сестры большей частью открыта. Не место для тайных дел, однозначно. Проще в дальнем углу что-нибудь натворить, опять же углы просматриваются одной камерой, а пост с ближними койками — двумя.
— «Банка» сохранилась? — спросил Данилов, имея в виду флакон с физраствором, в котором растворяли аспаркам для капельного введения.
