— Тетка она, в принципе, хорошая, и как врач очень даже на уровне, — сказала заместитель главного врача по организации стационарной помощи, — но Боже упаси нарушить ее семейные планы. Ей пару лет назад пытались отпуск сдвинуть с июля на сентябрь, потому что с кадрами ситуация сложилась критическая, так она сразу мэру нажаловалась — помогите, а то из-за произвола администрации у меня с детьми бесплатные путевки, выданные государством, пропадают. В департаменте потом кулаками по столам стучали — вам, что, кроме многодетной матери не над кем издеваться? Короче говоря, на заведование ее ставить нельзя. Она вся в семье, а заведующий должен быть весь в работе.
В отношении себя самого у Данилова тоже не было сомнений. Он все сделал правильно, «от» и «до». Правоту его действий подтвердили и трое кафедральных коллег, которым Данилов давал для анализа копию истории болезни. Санитарок Данилов изначально в расчет не брал, потому что у них не было реальной возможности что-то ввести пациенту, пусть, даже, и в капельницу. Если один раз прокатит, то на второй уж точно заметят, что у санитарки в руках шприц. Вот и осталась у него одна Вера. Метод исключения хорош тем, что с ним не поспоришь. Если не согласен, то отмотай обратно и повтори уже проделанную аналитическую работу.
Данилов отмотал, повторил и снова у него осталась Вера. Больше некому. Неудачное с точки зрения расследования дежурство, вдруг оказалось очень удачным, если так можно выражаться о дежурстве, во время которого умер пациент.
Вечером в понедельник Данилов дважды порывался позвонить Денису Альбертовичу, но оба раза, подержав телефон в руках, клал его обратно на стол. Одна ниточка так и оставалась несвязанной, концы торчали в разные стороны. При воспоминании о том, как Вера проходила по отделению, уделяя внимание каждому из пациентов, причем — уделяя его по зову души, а не по инструкции, Данилова начинали одолевать сомнения — может, все-таки, не она?
А если не она, то кто? Древцова?
Нет — Вера! Больше некому.
Но как-то вот сомнительно…
«Дурак ты, Владимир Александрович! — вдруг сказал внутренний голос. — Это же игра, притворство, позволяющее незаметно ввести пациенту какую-нибудь бню. Чтобы все прошло незаметно, Вере надо быть в образе доброй заботливой феи, которая подходит к пациентам по поводу и без. Тем более, что ей не привыкать заботиться о людях…».
— И вправду — дурак! — согласился вслух Данилов и позвонил Денису Альбертовичу.
Выслушав Данилова, Денис Альбертович спросил:
— Владимир Александрович, а вы не могли бы сейчас приехать ко мне? Надо решать, что делать, а по телефону это неудобно. Такси за мой счет, а для того, чтобы обсуждать было веселее, я стейков нажарю.
— Не утруждайтесь с готовкой, мне уже второй день в рот ничего не лезет, — сказал Данилов. — Кроме кофе.
— Под хороший вискарь полезет! — заверил Денис Альбертович. — А потом что там утруждаться? Кинул на сковороду, прочитал с чувством, толком и расстановкой в уме клятву врача, перевернул, снова прочитал и все готово. И вообще я люблю готовить. Надо, наверное, было в повара податься. Тот же белый халат, а работа гораздо спокойнее, ночных дежурств нет и всегда сыт.
Глава восьмая
Следствие закончено, забудьте
— И что же теперь делать? — спросил Денис Альбертович, когда со стейками было покончено.
Гостеприимный хозяин не обманул — под шотландский молт
[25] стейки ушли влет. Данилов только сейчас понял, насколько он был голоден. Поглядев на то, как гость расправляется со стрипло́йном,
[26] Денис Альбертович снова поставил сковородку на плиту. Наевшись до отвала, гость рассыпался в похвалах, которые были прерваны деловым вопросом хозяина.
— В общих чертах я уже все продумал, — сказал Данилов, показывая жестом, что вискаря он больше не хочет. — С учетом медикаментов у вас в отделении, насколько я понимаю, все в порядке…
— Ирина — монстр учета! — усмехнулся Денис Альбертович. — У нее все подсчитано и по полочкам разложено. Невероятно организованный человек. Все успевает, ничего не забывает и вообще умница.
— И красавица, — добавил Данилов.
— Ну прямо хоть женись! — пошутил Денис Альбертович, опасливо косясь на закрытую дверь кухни (жена была дома).
— Следовательно, препараты она должна приносить свои… — продолжал Данилов.
— Однозначно! — кивнул Денис Альбертович.
— Держать их на сестринском посту нельзя. Велик риск, что ампулы обнаружат другие сестры. Внизу в раздевалке их тоже не оставишь, ведь для того, чтобы спуститься туда нужно отпрашиваться…
Денис Альбертович слушал и кивал после каждой фразы — да, так оно и есть.
— Остается два варианта — в кармане рабочей блузы или в сумке. Я бы держал ампулы в сумке и доставал бы непосредственно перед использованием. Долго таскать ампулу в кармане неудобно. Можно случайно ее раздавить или же кто-то из персонала может ее заметить…
— Достала ампулу из сумки, — подхватил Денис Альбертович, — в туалете набрала шприц и пошла обходить отделение…
— И мимоходом ввела препарат в катетер или капельницу! — закончил Данилов. — Я вполне допускаю, что в капельнице у Иголушкина мог быть новокаинамид…
[27] Почему вы улыбаетесь?
— Дебихина сейчас сделала бы круглые глаза и сказала бы вам менторским тоном: «Доктор! Пора бы выучить, что новокаинамид урежает частоту сердечных сокращений! Если бы в капельнице у Иголушкина был новокаинамид, то тахикардии у него не возникло бы…»
— Ну да, — кивнул Данилов, — такими «мелочами» как ваголитический эффект, который ускоряет проводимость по атриовентрикулярному соединению, Дебихина себе голову не забивает. А напрасно.
— Можно посмотреть запись с камер, — предложил Денис Альбертович. — И сравнить с назначениями, указанными в истории болезни Иголушкина. Если Вера сделала ему какую-то несанкционированную инъекцию…
— Не думаю, что мы увидим что-то интересное, — возразил Данилов. — Местоположение камер всем известно и если нужно, то она встанет таким образом, чтобы заслонить руки от камеры. Надо найти у нее в сумке или в кармане ампулы с сильнодействующими препаратами, которые могут привести к летальному исходу. Это единственное доказательство, хотя и косвенное. Она всегда может сказать, что украла ампулу для того, чтобы иметь запас дома на всякий случай, ведь у нее больная мать…
