Далее хронист сообщает более вероятную вещь. Эрл Гарольд будто бы принес вассальную клятву Вильгельму, который затем подтвердил его право на все его владения в Англии (распоряжаться которыми герцог пока еще не мог). Но далее Вильгельм из Пуатье всё портит, утверждая очевидную ложь. Король Эдуард в то время был якобы болен, и в Англии ожидали его скорой кончины. Эдуард заболел лишь в конце ноября 1065 года; той же осенью он был достаточно здоров, чтобы отправиться на охоту.
Эрл изображен возвращающимся в Англию, и этот сюжет заканчивается так же, как и начинался, — сценой встречи Гарольда и короля. Многие обращали внимание на то, что эрл изображен здесь в униженной позе раскаяния. Он буквально корчится перед суровым и грозным королем, который говорит что-то вроде «Я предупреждал тебя, что нужно быть осторожным!» Воины стопорами, сопровождающие эрла и охраняющие короля, указывают на обоих, тем самым подчеркивая важность этой встречи. Подпись к сцене, по обыкновению, умалчивает о содержании разговора. Один автор более поздней эпохи предположил, что король действительно напомнил Гарольду о своем предупреждении, потому что хорошо знал герцога Вильгельма и понимал — тот не упустит выпавшего шанса. Но это уже ретроспективный взгляд на события.
Затем гобелен переходит к рассказу о смерти и похоронах короля в его недавно освященной церкви в Вестминстере. Эти события происходят в начале января 1066 года, и ни слова не говорится о том, чем с 1064 года занимался Гарольд. Такой разрыв согласуется с нормандской версией: за рассказом о принесении клятвы нормандские источники сообщают о смерти Эдуарда, а затем о коронации Гарольда, как если бы одно следовало непосредственно за другим и король Эдуард послал эрла Гарольда в Нормандию, потому что был болен и в предчувствии скорой смерти желал подтвердить данное Вильгельму обещание короны. На самом деле эрл вернулся в Англию к июлю 1065 года (если не раньше), задолго до кончины короля.
Эта история с якобы данным обещанием и клятвой всплыла лишь тогда, когда Эдуард и Гарольд были уже мертвы и не могли опровергнуть нормандской версии событий.
Приложение 5.
Херевард
Мы знаем достаточно о линкольнширском тэне Хереварде, чтобы приблизительно набросать биографию этого отнюдь не ординарного представителя англо-датских тэнов XI века.
Дата его рождения неизвестна; до нас не дошло ни одного документа, где говорилось бы что-нибудь о его юности. Предполагается, однако, что в 1063 году он был изгнан из Англии, будучи уже взрослым мужчиной. Если ему было тогда около восемнадцати, то можно предположить, что родился он примерно в 1045 году. Поскольку он был одним из тех, кто покинул Англию в результате нормандского завоевания, дата его смерти неизвестна. Но мы знаем о нем достаточно, чтобы утверждать, что он происходил из знатной семьи и что его отец был королевским тэном, держателем обширных поместий.
Согласно преданиям монастырей Питерборо и Кроуленд,
[372] Херевард был племянником аббата Питерборо Бранда. Annales Petro-Burgenses, собрание легенд, записанное в XIV веке, сообщают, что настоятель Бранд приходился Хереварду patruus, то есть дядей по отцовской линии; следовательно, его отцом был один из четырех братьев Бранда, Аскетиль, Сивард, Сирик или Годрик. Пятеро братьев были сыновьями тэна по имени Токи. Поскольку Аскетилю принадлежала земля в Линкольне, с которой трое горожан платили ему оброк в размере пяти шиллингов, можно предположить, что отцом Аскетиля был богатый линкольнский землевладелец Токи Аутисон. Токи из Линкольна был уважаемым человеком, обладавшим правом sake and soke, toll and team (см. гл. 7) в Линкольншире; ему принадлежало порядка шестидесяти messuages (домов с прикрепленным земельным участком) в Линкольне, он имел также собственную усадьбу и церковь и множество участков земли в шести скирах. Его земли были конфискованы после завоевания и попали в руки барона по имени Жоффруа Альслен. Отец Токи, Аути, был чеканщиком монет в Линкольне; вероятно, именно он заложил основы богатства семьи.
Из четырех братьев аббата Бранда Аскетиль (которого обычно называют сокращенной формой имени — Аскиль или, на норвежский манер, Эскиль) больше прочих подходит на роль отца Хереварда. Он умер до того, как Бранд стал настоятелем Питерборо; вероятно, он пал в бою либо при Стамфорд-Бридже, либо при Гастингсе. Он распоряжался большей частью земельных владений семьи и был королевским тэном, одним из тех, кому принадлежали «должность и особые обязанности при дворе короля». Годрик, младший из братьев, пережил завоевание и стал аббатом Питерборо в 1098 году, однако был смещен архиепископом Ансельмом за симонию в 1101-м, поскольку он и его монахи были вынуждены заплатить королю Вильгельму Рыжему за подтверждение его избрания. Его английское имя наводит на мысль, что жена Токи, чье имя нам неизвестно, была англичанкой. Его отец, как и братья, носят датские имена, но мать-англичанка вполне могла назвать своего младшего отпрыска английским именем. Другие два брата, Сивард и Сирик, в 1086 году по-прежнему держали небольшие участки земли от Жоффруа Альслена. Некий Siward filius Toki («Сивард, сын Токи») был еще жив и в правление Вильгельма Рыжего. Эти трое были слишком молоды, чтобы быть отцами Хереварда, если сам Херевард родился в 1045 году.
Аскетиль держал землю не только в Линкольншире, но и как минимум в пяти других скирах; поскольку весьма сомнительно, чтобы у короля было два одинаково богатых тэна по имени Аскетиль, владевших обширными землями в Ист-Мидлендсе, его со значительной долей уверенности можно идентифицировать как тэна Аскиля из Уэйра. Поместье в Уэйре, вероятно, было его главной резиденцией. Оно приносило 50 фунтов в год и включало охотничьи угодья. В 1086 году в усадьбе насчитывалось примерно сорок человек, включая священника и рива; следовательно, полностью ее население составляло около двухсот человек. В сумме земли Аскетиля приносили ему 245 фунтов в год (58 800 серебряных пенни) и составляли 110 карукат и 124 гайды. Поэтому Херевард, наследник своего отца, несомненно, был, как утверждал Жоффруа Гаймар, «одним из первых в стране».
Идентификация Хереварда как сына Аскетиля исключает все домыслы о его происхождении, согласно которым он был сыном тэна или лорда Леофрика из Борна, или даже Леофрика, эрла Мерсии, и родичем короля Эдуарда. Путаница возникла из-за того, что владельцем Борна в Линкольншире был эрл Моркар, внук Леофрика, а его земля, как и многие земли Хереварда, после завоевания перешла к бретонцу по имени Ожье.
Более того, при жизни — равно как и два века после его смерти — Хереварда никогда не именовали «Уэйк». Это прозвище впервые появилось в записях XIV века, поскольку многие из земельных владений Хереварда, а также манор в Борне и прочие земли, были объединены Генрихом I в баронию Борн и переданы братьям Вильгельму и Ричарду де Рулло (из Рулура в Кальвадосе). Вильгельм не имел наследников, и Ричард стал лордом Борна. Он женился на бретонской наследнице Эмме, дочери Энисана де Мусара, вассала графа Ричмонда Алена. Их дочь, Аделину, Генрих I отдал Бодуэну Фиц-Гилберту, который выкупил баронию у короля вместе с позволением жениться на Аделине. Бодуэн был сыном Гилберта де Клэра и происходил через Ричарда Фиц-Гилберта от Гилберта — графа Брионнского. Дочь Бодуэна и Аделины, Эмма, вышла замуж за Хью Уэйка, рыцаря из Гернси, который стал лордом Борна, а их сыном был Болдуин Уэйк, предок борнской баронской семьи Уэйк. На каком-то этапе Уэйки, чтобы придать своему праву на баронский титул ореол старины и бульшую весомость, заявили о своем происхождении от Хереварда, и постепенно за ним закрепилось прозвание «Уэйк».
