Однако в вопросе о законности передачи земель самой надежной гарантией был меч завоевателя.
Приложения
Приложение 1.
Престолонаследие в Англии
Успешное вторжение в Англию Вильгельма Незаконнорожденного, герцога Нормандии, логичным образом получило название «нормандского завоевания Англии». Вильгельм из Пуатье, тем не менее, именует события октября 1066 года «войной между герцогом Вильгельмом и Гарольдом, королем Англии». Но еще более точно — это была «война за английское наследство».
Внешнюю политику короля Эдуарда во все годы его правления можно определить как череду дипломатических маневров, целью которых было предотвратить чужеземное вторжение; ту же цель по большей части преследовала его внутренняя политика. Поскольку вторжение началось лишь после смерти короля, избранная им линия поведения, похоже, себя оправдала.
Суть его действий была очень простой — она состояла в том, что Эдуард сталкивал между собой вероятных претендентов на трон. Можно сравнить его с пресловутым богатым дядюшкой, который обещает свои сбережения сначала одному племяннику, потом другому, а потом и третьему, так что все трое лезут вон из кожи, чтобы ему угодить. Не исключено, что к подобному решению короля Эдуарда подтолкнули первые шаги в этой дипломатической кадрили, предпринятые его сводным братом, датским королем Хардакнутом. Хардакнут обезопасил свою власть в Дании от притязаний короля Норвегии Магнуса, заключив с ним соглашение, что если один из них умрет, не оставив наследника, другой унаследует трон своего соперника. Такое соглашение, по всей видимости, было стандартным пунктом в мирных договорах XI века, заключаемых между противоборствующими правителями.
Король Магнус, как кажется, решил, что речь идет не только о Дании, но и об Англии, поскольку обе эти страны Хардакнут унаследовал от короля Кнута Могучего. Когда Хардакнут умер, Магнус не только попытался захватить Данию, невзирая на притязания племянника Кнута, Свейна Эстридсена, но и стал готовиться к вторжению в Англию. Очевидно, осуществлению всех подобных соглашений зависело от способности правителя, пережившего соперника, воплотить в жизнь свои требования, при необходимости применив военную силу. Планам короля Магнуса помешала лишь его преждевременная кончина.
Его притязания перешли по наследству к королю Харальду, сыну Сигурда, или Суровому. Закрепив за собой Норвегию, он последующие двенадцать лет воевал со Свейном Эстридсеном за трон Дании. Англичане, должно быть, пребывали в состоянии постоянной тревоги, опасаясь, что один из королей одолеет другого, после чего примется за Англию. Однако на деле оба соперника были слишком заняты, чтобы предъявлять претензии на английскую корону.
После смерти Хардакнута, с согласия уитенагемота, королем Англии стал его сводный брат Эдуард, наследник рода Кердика и Альфреда Великого.
[346] Утверждается, что король Свейн в тот момент предъявил свои права на Англию, а затем заключил с Эдуардом соглашение, что не будет бороться за корону (хотя и так не мог этого сделать), на обычном условии: если один из них умрет, не оставив наследника, другой сможет потребовать опустевший трон. В 1066 году, зная, что и герцог Нормандии Вильгельм, и норвежский король Харальд планируют вторжение, Свейн Эстридсен благоразумно остался в Дании.
Что же касается Эдуарда, то после 1051 года, когда стало ясно, что наследника не будет, он пришел к выводу, что Господу не угодно подарить детей его королеве Эдите, дочери эрла Годвине Уэссекского, и принялся балансировать между требованиями различных претендентов на трон. В «Жизнеописании короля Эдуарда» есть любопытный фрагмент. Королева Эдита в сочиненных безымянным автором стихах восхваляет церковь, незадолго до этого перестроенную на ее средства в женском монастыре в Уилтоне, называя ее «несравненной матерью благословенных чад… которых та задумала оберечь от греха» (речь идет о множестве монахинь, которых породит Уилтонская церковь). Королева утверждает, что эта церковь будет «каждый день праздновать множество рождений», не проходя через «длительные роды, отсроченные на положенное число долгих месяцев безделия». Производя на свет монахинь, церковь не будет «терзаться муками» и — на это стоит обратить внимание — «ни один из плодов ее чрева не угаснет до срока». Не исключено, что здесь и кроется разгадка бездетности Эдуарда и Эдиты: Эдита родила, но дитя оказалось мертворожденным, и после этого королева не могла иметь детей.
[347]
Эдуард выработал свою линию поведения в сороковых годах, когда сделался королем и узнал об угрозе со стороны короля Норвегии Магнуса. В 1045 году, опасаясь действий норвежского монарха, король Эдуард выслал в море флот, однако в 1047-м отказал эрлу Годвину, просившему послать пятьдесят кораблей на помощь королю Свейну против Магнуса (король явно опасался вызвать гнев последнего и подвергнуть опасности Англию). Король Магнус умер 25 октября того же года, и Эдуард, получив возможность помочь германскому императору против графа Бодуэна Фламандского, выслав флот для организации блокады побережья. В 1049 году он отправил свои корабли против изгнанного конюшего Осгода Клапы, намеревавшегося вторгнуться в Англию. К счастью, на следующий год корабли Клапы уничтожила буря, и грозившее Англии вторжение так и не состоялось. После этого король Эдуард смог распустить наемную часть флота: основную массу — в 1050 году, остальных — в 1051-м. Это были скандинавские корабли, доставшиеся по наследству от королей-датчан, и Эдуард не доверял их командам. Отправив восвояси наемников, король смог отменить военный налог — heregeld, часть общей подати, покрывавшей расходы на содержание армии.
[348]
В 1051 году произошел разрыв между королем Эдуардом и его первым эрлом, Годвине Уэссекским. Король постепенно вытеснял того с позиций в королевском совете (уитенагемоте) и проигнорировал предложенного Годвине кандидата в архиепископы, Эльрика (или Этельрика), кентерберийского монаха, выдвинутого братией и приходившегося эрлу родственником. Эдуард отдал предпочтение своему старому знакомому из Нормандии, Роберту Шампару, назначив того архиепископом Кентерберийским после смерти архиепископа Эадсиге. Роберт, бывший аббат Жюмьежа, в то время был епископом Лондонским. После этого эрл выказал открытое неповиновение королю, отказавшись покарать жителей Дувра, которых король обвинил в нападении на своего родича, графа Эсташа Булонского. Граф и его люди вели себя в Дувре не лучшим образом: ища ночлега, они попытались силой занять жилища горожан. В начавшейся драке погибло с обеих сторон около двадцати человек, и граф пожаловался королю Эдуарду, потребовав, чтобы тот наказал дуврцев.
[349]
