К счастью, как казалось Хереварду, датский флот под командованием Асбьорна, брата короля Свейна, перезимовав на Хамбере, перед отплытием в Данию оказался поблизости от острова Или. Асбьорн, однако, принял предложение Вильгельма, который не только позволил ему грабить прибрежные области для пополнения запасов, но и предложил внушительную сумму в обмен на обещание покинуть Англию и больше не причинять ему беспокойств. Он собирался отплыть из устья Хамбера в конце зимы, но, будучи жаден, решил проверить, не удастся ли ему разжиться более обильной добычей в Восточной Англии. Поэтому он подошел к Или, где и встретился с Херевардом.
К большому изумлению датчан, их радостно принимали все местные жители; обитатели Фенленда пришли, чтобы заключить с ними мир — как прежде поступили англичане, жившие на Хамбере, полагая, что скандинавы собираются завоевывать Англию. Монахи Питерборо встревожились при приближении датчан, а узнав, что с ними объединился Херевард, решили, что он намерен напасть на аббатство, прослышав о назначении аббатом Турольда. По донесениям, новый настоятель, «человек суровый», уже прибыл в Стамфорд в сопровождении ста шестидесяти рыцарей.
Аббат Турольд узнал о планах Хереварда и его датских сообщников от причетника Питерборо Ивара. Этот причетник собрал все монастырские книги, Евангелия и Апостольские Послания, а также ризы и облачения и исчез под покровом ночи. Он добрался до Турольда и «просил его защиты», т. е. решил снискать расположение нового настоятеля, поведав ему о приближении Хереварда и его людей. Ивар, по-видимому, руководствовался мнением большинства монахов.
Действия причетника были весьма своевременны, потому что утром в день его отъезда Херевард и датчане приблизились к Питерборо «на многих кораблях» (возможно, это были фенлендские плоскодонные лодки, предшественники нынешних плоскодонных яликов). Они двигались по Уэллстриму, который в то время был частью речной системы, окружавшей остров Или, и протекал вдоль западного берега острова к Уизбечу (а не вдоль восточного берега к Кингс-Линн), и собирались проникнуть на территорию монастыря с юга. Монахи оказывали упорное сопротивление, закрыв ворота и отражая удары противника, но атакующие подожгли поселение за стенами монастыря, которое выгорело целиком, за исключением одного здания. Они подожгли также ворота Болхит-Гейт, пробив тем самым брешь в обороне противников.
[274]
После этого община во главе с приором Этельвольдом запросила мира. Но датчане, хоть и не тронули монахов, настаивали, что те должны покинуть монастырь. Ушли все, за исключением одного, Леофвина Длинного, который лежал больной в монастырской больнице; ему позволили остаться.
Тем временем люди Хереварда и датчане принялись грабить аббатство, говоря, что это делается «из преданности монастырю», дабы не допустить, чтобы сокровища попали в руки нормандцев. И Англосаксонская хроника, и Гуго Кандид приводят подробный перечень украденных ценностей. Грабители не смогли унести с собой святое распятие Питерборо, которое висело перед главным алтарем, но забрали золотую корону, венчавшую голову Христа, и золотое подножие, на которое опирались его ступни. Они забрали также два золотых ковчега и еще девять серебряных, пятнадцать больших распятий из золота и серебра и множество других ценностей — книг, облачений, расшитых золотом, серебром и драгоценными камнями, прочей утвари из золота и серебра, а также деньги из казны. Проникнув на колокольню, они взяли большой богато украшенный антепендиум,
[275] спрятанный там монахами. В тот день была украдена реликвия еще более ценная, чем все прочие, — рука святого Освальда. Большую часть украденных сокровищ монастырь приобрел, по всей вероятности, во времена аббата Леофрика, когда Питерборо из-за его богатств называли Гилденборо — «Золотой край».
Забрав всё, что можно было унести, и оставив на месте монастыря и окружавших его домов обугленные остовы (за исключением церкви), датчане и их сообщники ушли. Второго июня, когда всё уже завершилось, прибыл аббат Турольд со своим вооруженным отрядом. Спустя неделю после разграбления под его «опеку» вернулись монахи. Церковь, как говорили потом:
«Полных семь ночей пустой стояла,
Ни колоколов не слыша, ни молитв».
Прежде всего Турольд и братия совершили в церкви «службу Христову», тем самым заново ее освятив. Из сообщений Англосаксонской хроники известно, что епископ Этельрик Даремский, который много лет жил в Питерборо, пока его по приказу Вильгельма не привезли в Винчестер, обвинив в разграблении Даремского собора, некогда отлучил Хереварда от церкви на том основании, что он отнял часть владений монастыря.
[276] Этельрик жаловался, что еще раньше у него «уже забрали всё, что он имел».
[277] Если анафема и имела место, на Хереварде это никак не отразилось.
Став аббатом Питерборо, Турольд приступил к строительству замка на территории монастыря (насыпь сохранилась до сих пор; ее остатки можно видеть возле собора, в саду настоятеля; ее называют «Турольдовой горкой»). Затем он «без всякого на то права роздал земли своим родичам и пришедшим с ним рыцарям». После этого он разрушил монастырскую церковь (как поступали многие другие нормандские аббаты и епископы в других местах), чтобы построить новую.
[278]
Тем временем люди Асбьорна и Херевард со своими людьми вернулись на Или, где на некоторое время оставили награбленное. Но король Вильгельм, встревоженный тем, что датчане до сих пор не покинули Англию, начал переговоры с датским королем Свейном, всё еще стоявшим со своим флотом у берегов Восточной Англии. Короли быстро пришли к соглашению, и Свейн приказал датчанам, находившимся на Или, возвращаться в Данию. Это было начало конца для Хереварда. Воины Асбьорна, вернувшись к припрятанным сокровищам Питерборо, отказались делиться добычей с англичанами и, задержавшись на два дня в устье Темзы, где они воссоединились с основным датским флотом, отплыли в Данию. С ними отправился приор Этельвольд и многие монахи, надеявшиеся вернуть хотя бы украденные реликвии.
