Многие менее знатные нормандцы, которые не могли рассчитывать на получение графского титула, становились шерифами. Среди них стоит упомянуть Симона де Санлиса, ставшего шерифом в Ноттингеме, Генриха де Бомона, шерифа Уорика, Роберта де Мобрея, шерифа Дарема и Готье Жиффара, шерифа Бекингема. Сюда же можно добавить Вильгельма де Феррьера из Дерби и Гуго де Гранмениля из Лестера. Другие получали в награду землю. Так, Гуго де Монфор, к примеру, получил землю Гутмунда, чей брат Вульфрик был до завоевания аббатом Или. Бывшая усадьба Гутмунда в Хогли теперь стала caput (центром) фьефа де Монфора (большой фьеф влиятельного барона именовался honor). Позднее людей де Монфора обвинили в незаконном присвоении земель, принадлежавших аббатству Или. Возможно, Гутмунд участвовал в актах сопротивления на острове Или в 1071 году.
Повсюду, особенно к северу от древней римской дороги Уотлинг-стрит и к западу от Фенленда, земли раздавались целыми «сотнями» и «уэпентейками». Неразделенные «сотни» были переданы нормандцам в Понтефракте, Ричмонде и Холдернессе. За распределением земель внимательно следил сам король Вильгельм, использовавший всю доступную ему информацию; он старался не допустить образования обширных территориально единых фьефов, хозяин которых оказался бы обладателем внушительной военной силы; опасность, которой чревато возникновение подобных феодальных княжеств, была хорошо знакома Вильгельму по Франции. Ни один нормандец не обрел такого могущества, какое имели в прежние времена английские эрлы Годвине, Леофрик, Сивард или сам Гарольд.
Но при этом имеются свидетельства, что в некоторых местностях присвоение земель происходило менее упорядочено; особенно это касается восточных графств и Восточной Англии, где владения, вероятно, распределялись в 1067 году, пока король был в Нормандии. Ордерик туманно намекает на обилие случаев «незаконного», т. е. без предварительного разрешения короля, захвата земли, и сопровождает повествование рассказами о людях, не пожелавших признавать необоснованные притязания. Нормандские бароны и рыцари постоянно занимали земли, принадлежавшие церкви (чему, естественно, сохранились письменные свидетельства), пользуясь для этого самыми ничтожными поводами. Земли светской знати также захватывались, о чем свидетельствуют разделы clamores, т. е. «жалобы», в йоркширских и линкольнширских документах переписи, разделы «присвоения» в документах Эссекса и Норфолка, список «вторжений» в Саффолке. В них упомянуто свыше тысячи случаев незаконного захвата земли; сведения о других подобных захватах разбросаны по страницам «Книги Страшного суда». Так, в ней упомянута женщина по имени Элвюн, «свободная женщина, владела землей в Чайлдердитч, и неизвестно, как эта земля попала во владение Роберта Фиц-Уимарка в дни короля Вильгельма». Роберт умер в 1070 году. Управляющий («reeve») Вильгельма де Варенна присвоил кусок земли и двух лошадей и отказался их отдавать. Другой управляющий, Луфа, утверждал, что ему принадлежит Фарнкомб, и на собрании «сотни» было записано, что «он владел этой землей, когда король был в Уэльсе, но Одо пришел в Кент и отнял ее».
Церковь вела долгую и упорную борьбу за отнятые у нее земли и часто добивалась от короны их возвращения. Но даже в этих случаях усилия не всегда приносили благо. Земля возвращалась на том условии, что монастыри должны были передать ее держателям-нормандцам, хотя аббаты, безусловно, предпочли бы просто получить владения обратно. С другой стороны, церковь располагала документами (земельными описями, грамотами, завещаниями), которые она могла представить в поддержку своих притязаний, тогда как светские землевладельцы в большинстве случаев не имели такой возможности. Церковь могла предать анафеме тех, кто наносил ей обиду; о психологическом эффекте подобных мер свидетельствуют рассказы, в которых отлученных преследуют кошмары, поражают нарывы и безумие.
Святая Этельтрюта Илийская, по слухам, насылала на людей сердечные приступы: они описаны как кошмары, в которых святая била провинившегося посохом. Говорили, что подобным образом она обошлась с Жервасом, помощником Пико, шерифа Кембриджшира.
[265] Епископ Вустерский Вульфстан рассорился с нормандским шерифом Вустера Урсом д'Абито из-за незаконно занятых земель и проклял последнего: «Ты, кого называют Урсом, да будет на тебе Божье проклятие!» Несомненно, во многих случаях действенность анафемы можно отнести за счет совпадения или психосоматического эффекта самого факта проклятия.
Но наследники тех, кто пал при Гастингсе, погиб во время восстаний, или тех, кто бежал из страны, имели мало — или вовсе не имели — средств для того, чтобы восстановить или уберечь свои вотчины, если у них не было могущественного нормандского покровителя. Один человек по имени Торкель из Ардена заключал сделки со своими нормандскими соседями, чтобы сохранить поместья членов своей семьи. Тэн по имени Одо из Винчестера сумел вернуть себе землю в Комптоне, которую ранее забрал нормандец Вильгельм Лучник. Вот его история: «Он говорит, что владел этой землей T.R.E. (tempore regis Edwardi, т. е. при короле Эдуарде) и лишился ее, когда из-за моря пришел король Вильгельм. Он доказал свое право на эту землю перед королевой [Матильдой]. Гуго де Порт был тому свидетелем, а с ним весь суд сотни».
[266]
Рассказ о судебном разбирательстве в Пененден-Хит в Кенте показывает, что никто не мог противостоять хищническим устремлениям епископа Одо из Байё, настолько он был силен; своим могуществом он «привлекал к себе множество людей, которых он незаконно подчинял своему владычеству». Сохранилась история о рыцаре Пьере де Валонь: сам король своим указом заставил его вернуть монастырю Бери-Сент-Эдмундс людей, работавших на монахов, которых он задержал «в плену». Так владения тысяч тэнов перешли в руки нормандцев, а те, кто сохранил свои земли, по большей части пользовались ими как держатели либо от самого короля, либо от его сторонников. По всей вероятности, перераспределение земель в основном завершилось к 1071 году, но значительная часть угодий сменила хозяев в 1075-м, после падения графов Ральфа да Гаэля в Норфолке и Рожера Херефорда.
Согласно версии XII века, приведенной в «Диалоге о Палате шахматной доски», после подавления мятежа, то есть в 1070–1071 годах, король Вильгельм и его магнаты изъездили всю страну и собрали сведения о людях, «поднявших войну против короля и спасшихся бегством». Тем самым они лишили бывших участников восстаний и даже их наследников последней надежды вернуть принадлежавшие им ранее земли, поместья и источники дохода. Считалось «слишком большим благодеянием» позволить им «насладиться счастьем жить под рукой врагов». Фиц-Нигель сообщает, что те, кто не принимал участия в сражении из-за необходимости остаться дома либо из-за неотложных дел, получили возможность распоряжаться частью своей земли, неся службу у новых господ — однако до тех лишь пор, пока на то было желание сеньора. Даже эти люди, говорит Фиц-Нигель, зачастую теряли то, что удалось сохранить, потому что становились ненавистны своим нормандским господам, и те лишали их имущества. Поэтому коренные англичане вскоре подали жалобу королю, и после совещания со своими приближенными Вильгельм постановил, что англичане должны получить неотъемлемое право на землю, которой они владели в момент завоевания, но без возможности требовать себе какие-либо еще наследные угодья.
[267]
